Она подняла на него глаза, в которых плескалось такое вселенское горе и такой дикий страх, что его снова проняло, на этот раз серьезнее. Он вдруг решил для себя, что дело с убийством водителя Черных не так банально, как кажется на первый взгляд, и что девица и впрямь могла ни сном ни духом не знать о преступных замыслах урода в маске.
Что же все-таки им двигало?! Что за мотив был у этого чудовища?! Зачем ему было нужно влезать в дом Черных, убивать его водителя, похищать его девушку и везти ее к себе?! В ком конкретно дело: в водителе, в Черных, в этой глазастой девчонке, ставшей свидетелем таких ужасов?!
— Это вряд ли, — ответил он рассеянно на ее вопрос. — Думаю, ему нужно было удостовериться, что девушка в дороге не позвонит никому и не позовет на помощь. Он страховался… А теперь, Ольга, у меня к вам самый главный вопрос.
— Да?
Она подалась вперед, глядя с надеждой в холодные узкие глаза: он поверил ей, или это ей только кажется?
— Вы сможете составить фоторобот?
— Фоторобот?! Но… — Она замотала головой, сначала тихо, потом все отчаяннее. — Но он все время был в маске! Когда я видела его, когда мои глаза не были заклеены, он все время был в маске! Понимаете вы или нет???
— Чушь собачья! — вдруг заорал подполковник, запуская в нее авторучку. — Не верю! Не верю, что ты не сможешь опознать его! Он на морду маску надел, но на жопу-то маски не одевал!
— Это вы к чему?! — Оля оскорбленно выпрямилась.
— Это я к тому, что ты слышала его голос. Слышала?
— Но он все время почти говорил шепотом!
— Видела, как он ходит, как наклоняется, как сопли сморкает, черт тебя дери!!! — снова зашелся криком подполковник. — Ты не могла этого не видеть, не сможешь этого не узнать!
— Смогу и узнаю. Фигуру, голос, хотя он часто говорил шепотом. Но как составить подобный фоторобот?!
— Как надо, так и составим, рост, примерный вес, телосложение, размер ботинка! И главное, дорогая моя, машина! Машина, которая тебя везла от дома твоего жениха! Ее-то ты запомнила?
— Да. И даже номера запомнила. — Оля продиктовала, он быстро записал.
— Надо же! — понизил чуть голос подполковник, шлепнув ладонью по записям. — Извини, что на «ты» перешел, но сил моих больше нет! Ты единственная выжившая свидетельница, а сообщать ничего не желаешь! И даже сбежать собиралась! Это как?!
— Это безнравственно, я согласна, — прошептала Оля, и глаза ее снова наполнились слезами. — Но мне просто очень страшно, и я очень боялась, что мне никто не поверит, вы вот…
— Что я? — Подполковник сделал грудь колесом.
— Вы же не верите.
Он тут же согнулся, будто воздух из него выпустили, не знал, что ответить, да и отвечать не хотел. Обязан, что ли?
— Мое дело не доверять, а проверять, — насупил он тонкие брови. И тут же снова сделался до невозможного официальным и пафосным. — И ваши показания будут подвергнуты тщательной проверке, конечно, нам придется допросить тех людей, которые, по вашим словам, подобрали вас на дороге. А пока… Пока я имею полное право задержать вас на семьдесят два часа. Вас снова допросят уже под протокол, все тщательно запишут и проверят каждое сказанное вами слово. Все…
Он вызвал дежурного, велел доставить Ольгу в следственный изолятор и тут же отдал распоряжение на созыв экстренного совещания.
В его руках находился материал, который, возможно, станет для него таким трамплином, что на кресло начальника отдела зариться не придется. Он может скакнуть выше! Много выше! Ведь у него в руках номер и марка автомобиля, на котором приехал убийца в дом Черных.
Является ли ее владелец тем самым серийным убийцей, что держит в страхе весь город, еще не ясно. Это еще предстоит проверить. Эта испуганная девушка Оля могла быть просто испуганной и все. У страха, как известно, глаза велики. Могла напутать, могла не понять. Но то, что этот гражданин ответственен за убийство Голубева Ивана, кажется бесспорным теперь даже ему…
Глава 15
— И где она?!
Мельников настырно не поднимал на друга глаза от своего рабочего стола, заваленного бумагами. Он сосредоточился на старой огрубевшей мозоли у основания безымянного пальца на правой руке. Колупал его канцелярским ножом, наверное, было больно, он не чувствовал.
— Ее подпол допрашивает, но не под протокол. Станет он себя напрягать, как же! Он потом это на кого-нибудь спихнет, не пристало руки марать, — затараторил Володин, не зная, куда себя девать. — Сам его знаешь! Сейчас сливок наснимает, распоряжений надает и станет ждать повышения по службе…
После того как Валерка узнал про Олю, из него будто душу вытащили. Вот только что стоял рядом с ним живой человек, беспокоился, переживал, спешил куда-то. И сразу — хрясь, нет человека. Есть тело, голова, с оболочкой-то все в порядке будто бы, а внутри все выжжено. Глаза пустые, сердце окаменело, и Володин так остро это чувствовал, так переживал за друга, что у него голову разрывало от дикой боли.
— Не тарахти, — хмыкнул с пониманием Валера. — И не переживай ты так, не сдохну, отряхнусь. Ты лучше таблетку выпей, морда свеклу напоминает, давление, небось, зашкаливает.
— Кажется, да, — выдохнул с облегчением Володин и полез в карман за таблетками.
Хотел встать за водой, но Мельников его остановил. Не поленился, встал и, налив полный стакан воды, подал другу. Дождался, пока тот проглотит таблетку, качнул головой, проговорил с жалостью:
— Так тебя, дружище, надолго не хватит, в отпуск тебе надо, в какой-нибудь санаторий, отдышаться, отлежаться.
— Отлежишься тут с вами! — проговорил с одышкой Володин и болезненно сморщился. — То одно, то другое! Как же это, Валера?! Как же так?! Мы ее… Мы с тобой ночей не спим, ищем ее, переживаем…
— Переживаем! — фыркнул злобно Мельников, и в глазах его впервые хоть что-то отразилось, кроме черной пустоты. — Мы не переживали с тобой, брат, мы не жили просто!!! А, и ладно! Что теперь-то делать станем?
— Что станем делать? Надо эту, как ее… Лизу искать, где она может быть, откуда поясок у нее взялся, пусть расскажет.
— Где искать? Телефон, помнишь, у нее отключен?
— Помню, как же!
— У нас ведь с тобой еще есть автомобиль с фотографии, — напомнил Мельников.
— Есть. Но в свете последних событий актуально ли это? Как ни крути, а придется эти фотки обнародовать.
— Если она сама уже обо всем не рассказала! — скрипнул зубами Мельников и в бешенстве пнул стул, стоящий между их столами. — Черт! Я даже не знаю, в каком мне теперь направлении двигаться, Сашок! Я не знаю, я запутался! Есть человек, к которому попал поясок от халата жертвы, но нет человека. Телефон отключен, в штате этого урода Игнатенко она не числится. Нигде она не работает секретарем, бухгалтером, уборщицей…
