– Какая-то дама разгуливает по городу в костюме черной вдовы, – пояснил Петя. – Но если бы только это. Она заказала у кузнеца пять кинжалов, и два уже пошли в ход. В связи с этим у меня к вам вопрос: могла ли такая больная, как Захарова, из тихой перевоплотиться в агрессивную?
Половцев немного подумал и пожал плечами:
– У нее шизофрения, а такие больные непредсказуемы. Думаю, теоретически могла бы. Практически – просто верить не хочется. Я к этой старушке как-то проникся.
У Пети вспотели ладони. Неужели он на правильном пути?
– Вы дадите мне ее адрес? – поинтересовался старший лейтенант.
Доктор кивнул:
– Разумеется.
Заботливые детки поселили несчастную Захарову на окраине города в новостройке на седьмом этаже. Подходя к ее дому, Прохоров подумал, что в этом районе старикам негде гулять: девятиэтажку окружал пустырь с неубранной арматурой. Неасфальтированная дорога пестрела ямами, которые в период дождей наполнялись водой и грозили замочить ноги любому прохожему. Петя прошел в подъезд и увидел объявление на двери лифта: не работает.
«Все условия для пенсионеров», – скривился молодой человек и стал подниматься по лестнице. Оказавшись у нужной квартиры, он нажал кнопку звонка. Квартирка огласилась звонкой трелью, однако Пете сразу не открыли. Сначала послышались робкие шаги, а потом тихий голос спросил:
– Кто там?
– Это полиция, – отозвался Прохоров.
На его удивление, хозяйка попросила:
– Покажите удостоверение. Приложите его к глазку.
Парень выполнил ее просьбу. Дверь тут же распахнулась, и Анна Григорьевна предстала перед ним в своем нелепом черном одеянии.
– Проходите, – она пригласила его в прихожую. – Я знаю, зачем вы пришли. Вы пришли забрать меня. Давно пора, знаете ли. Меня просто необходимо остановить.
Глава 18
Прокурор, старший советник юстиции Юрий Мамонтов, высокий светловолосый мужчина, друг оперативников, внимательно выслушал их в своем кабинете.
– Мы даже изучали это дело в университете, – сказал он. – И я, конечно, принесу его вам из архива. Только читать будете здесь и при мне. Вы знаете, что выносить ничего нельзя.
Он предложил гостям чаю на время своей отлучки, и они не отказались. Пока Мамонтов искал дело в архиве, Киселев попытался связаться с Петей.
– Я только и успел, что рассказать ему об этой Скобиной, – пояснил он. – Наш Петюня в ту пору находился возле поликлиники психдиспансера. Вообще-то я ожидал его звонка по поводу ответа врача, имелась ли у них такая больная, но он не позвонил, а теперь вообще отключился.
– Прохоров найдет, как с нами связаться, если обнаружит что-то очень важное, – успокоила его Катя. – Меня больше интересует, что принесет нам Юрий. Вы же знаете, какие мысли беспокоят меня в данный момент. Да они и вас беспокоят.
– Прекрасно знаем, – откликнулся Скворцов. – Ты думаешь об оставшихся трех кинжалах. Да, о них мы не забываем. Возможно, и сейчас эта женщина убивает человека, а мы сидим и ничем не можем ему помочь. Только вот где искать убийцу и ее жертвы? В театр она уже вряд ли явится, там дежурят наши сотрудники. Почти все артисты и другие работники находятся под охраной. Нет, я больше чем уверен, в театре ждать ее нечего. Впрочем, вероятно, дело этой Скобиной даст нам хоть одну зацепку. А вот, кажется, и Юрий. Мы тебя уже заждались, – обратился он к вошедшему Мамонтову. – Отыскал?
– Конечно, – Юрка бросил на стол папку. – Вот оно. Девяносто седьмого года.
Катя, Костя и Павел уселись на диван. Киселев открыл папку, и Зорина вздрогнула. Смотревшая с черно-белой фотографии женщина была хороша собой: огромные светлые глаза, темно-русые волосы, красивый овал лица, пухлые губы, тонкий нос. Вот только ее взгляд просвечивал насквозь, словно рентгеновскими лучами, и вызывал неприятные ощущения.
– Ничего дамочка, – отреагировал Павел. – В такую можно и влюбиться.
– Если бы ты попробовал это сделать, вряд ли сейчас сидел бы тут, – усмехнулась Катя. – Ну, давайте просматривать материалы.
В принципе, документы не сказали ничего нового. Елена Скобина из поселка под Залесском действительно приехала учиться, не поступила, вышла замуж за дальнобойщика, устроилась продавцом и, вероятно, была бы счастлива по-своему, если бы муж не умер прямо в дороге от внезапной остановки сердца. Подстраивать каким-то образом его убийство у нее не имелось никакой выгоды. Супруги снимали квартиру и стояли на очереди. Когда первый супруг скончался, Елена осталась без гроша. А тут грянула перестройка. Ей повезло, что не выгнали с работы. Обычный совдеповский овощной с гнилыми помидорами и мятой картошкой выкупил предприниматель и набил его заграничными товарами: жвачкой, которую в больших количествах везли из Сирии, разными чупа-чупсами, «марсами» и «сникерсами». Всех пожилых дам он уволил, а Елену оставил благодаря ее приятной внешности. Вот только платил, несмотря на хороший оборот, нерегулярно. Скобиной пришлось съехать с квартиры, которую она снимала еще с мужем, и поселиться на окраине в коммуналке с пьяным алкашом и тихой полусумасшедшей старушкой. Алкаш каждый день водил гостей. Они устраивали оргии, не обращая внимания на протесты соседей, напивались до чертей, а потом ломились в дверь к Скобиной. Вызвать милицию она не могла: не было телефона. Один раз приятели алкаша уже прижали ее к стенке, подловив после работы, и обязательно бы изнасиловали, если бы ее крики о помощи не привлекли внимания соседа из отдельной квартиры напротив. Он разогнал пьяниц обещанием позвонить в милицию. Когда Лена, вытерев слезы, стала его благодарить, он замахал руками:
– Ерунда. Настоящий мужик на моем месте поступил бы так же, – сосед вдруг озабоченно почесал лысеющий затылок. – Но ведь, девушка, это не конец твоим мытарствам. Они обязательно повторят свои попытки.
– Я куплю газовый баллончик, – сказала Скобина.
– Купи, – кивнул мужчина. – И все равно будь осторожна. А сейчас пойдем ко мне в гости. Чайку попьем.
– Хорошо, – согласилась она.
Мужчина годился ей в отцы и был непривлекательной внешности: плешивый, с крупными чертами лица и редкими зубами. Впрочем, тогда она и не задумывалась, что он станет ее мужем. Они попили чаю, и девушка засобиралась домой.
– Завтра на работу, – пояснила она.
– А мне уже никуда не нужно, – он как-то смущенно улыбнулся и развел руками. – Вот только на пенсию вышел. Скучно и одиноко. Жена уж лет пять как умерла. Инфаркт. Деток нам Бог не дал. Вот и маюсь в одиночестве. Раньше хоть работа спасала, а теперь и попроситься обратно некуда: завод закрыли. Раньше технику ремонтировали, а теперь новый хозяин собирается пепси-колу делать. Да какая у нас в стране пепси-кола? Однако он счел, что ее производство даст большую прибыль. Поживем – увидим, – он положил ей руку на плечо. – А ты заходи, когда время будет. Ты же ведь тоже одинокая. Мужа твоего я помню, царствие ему небесное. Хороший был парень.
