Анна Григорьевна нарезала лимон тонкими ломтиками.
– Мой первый муж любил, когда я так резала лимон, – она поднесла руку ко лбу. – Интересно, за что я его убила? Вы не помните?
Гостья покачала головой:
– Какое это имеет значение? Лучше пейте чай.
Захарова кивнула, сделала большой глоток и поднесла ко рту ложку с кусочком торта:
– Спасибо за угощение.
– Торт попался суховатый, – сказала гостья. – Запейте, а то он застрянет в горле.
Захарова послушно глотнула еще и откусила небольшой кусок. Ее рука, державшая ложку, задрожала.
– Мне плохо, – пожаловалась она. – Что-то вдруг стало знобить. И я не могу проглотить этот кусок. А теперь закружилась голова и тяжело дышать.
Гостья вскочила и помогла ей подняться:
– Пойдемте, я уложу вас в постель. Это пройдет.
Анна Григорьевна еле передвигала ноги. Перед глазами все плыло. Она задыхалась. Дама помогла ей лечь в постель, а сама вышла из комнаты в кухню. Она знала: скоро начнется агония. А еще она знала, что слишком рисковала, оставаясь в квартире и не торопясь уйти. Однако по возможности нужно было замести следы. Да и окончания этого мероприятия оставалось ждать недолго. Пока из комнаты доносились тяжелые вздохи и стоны, она стояла у окна и равнодушно смотрела на машины. Когда Захарова затихла, женщина прошла к ней и, надев перчатки, пощупала артерию на шее. Пульс не бился.
– Прощай, дорогая, – сказала гостья и направилась в кухню. Вскоре вся посуда была тщательно вымыта, а отпечатки пальцев стерты. Едва женщина успела покинуть квартиру, как на пороге появился Леонид Сомов. Открытая дверь явилась для него сигналом беды, и он без звонка рванул в квартиру. Увидев на кровати бездыханное тело, он стал звонить начальству.
Глава 25
Петя сидел в кабинете Киселева, последний нервно перебирал пальцами и даже не притрагивался к своему любимому чаю. Костя примостился напротив и выглядел бледнее обычного. Стрелки часов приближались к двенадцати ночи, но никто и не думал ехать домой. Скворцов с горечью воспоминал о дочери, которую сегодня видел утром, и то мельком. Дело черной вдовы оказалось труднее, чем они думали в самом начале.
– Михалыч изучает сразу два трупа вместо одного, – проговорил Павел. – Страшный день. Этот ужас когда-нибудь кончится?
– Мы сами виноваты в ее смерти, – заметил Скворцов. – Ну почему мы решили, что ей ничего не угрожает? Ведь говорил же главврач Пете: у нее бывают ремиссии. А это значит: она могла вспомнить, кто внушал ей мысли о черной вдове. – Он повернулся к Прохорову: – А у тебя есть что добавить?
Петя кивнул:
– У нас с Леонидом не осталось сомнений, что убийство Игната совершила Зинаида. На столе в столовой мы нашли женскую косметичку с отпечатками ее пальцев. Сами посудите, женщина никогда не оставит на столе косметику, если не покидает квартиру в спешке. Кроме того, фотография этой Зинаиды лежала у него в блокноте. Вся квартира в ее отпечатках пальцев. Пальчики ее брата мы тоже нашли, но в кухне.
При последних словах в дверь постучали, и вошел Михалыч. Он тоже выглядел усталым.
– Ну, что, принес какую-нибудь положительную новость? – спросил Павел без надежды. Тот покачал головой:
– Смотря что ты имеешь в виду. Кинжал, конечно, из нашей коллекции. Про парня скажу одно: первый удар, несмертельный, ему нанесли в грудь. Однако грудь под кинжал нужно еще подставить. А если он подставил, значит, почему-то не боялся убийцу. Это подтверждает и тот факт, что он сам открыл ей дверь. На кинжале я никаких отпечатков не обнаружил. Их тщательно вытерли или убийца была в перчатках.
– В общем, Зинаида Кораблева первая подозреваемая, – вставил Скворцов. – А насчет старушки Захаровой?
– Здесь проще и сложнее, – загадочно ответил Заболотный. – Она тоже впустила убийцу в квартиру, и вовсе не потому, что была ненормальная. Приехавший по вызову сын объяснил нам с Петей, – он покосился на Прохорова, – мать страшно боялась, что ее ограбят, и потому всегда интересовалась, кто звонит в дверь. Значит, и она знала своего убийцу.
– Почему она умерла? – спросил Киселев.
– Попила чайку с алкалоидом, – пояснил доктор. – В квартире полно отпечатков, только все они принадлежат Захаровой и ее детям. Некоторые смазаны.
– Значит, и здесь убийца была в перчатках, плюс протерла за собой все вещи, – проговорил Павел. – Именно она рассказывала Анне Григорьевне о Скобиной и внушала мысль, что она ее последовательница. Но откуда убийца так наслышана о старом деле? – Он снова посмотрел на Петю. – Наверное, ты сегодня не успел связаться с хозяевами квартир, куда являлась эта черная вдова?
– Как раз успел, – улыбнулся Прохоров. – Только в суматохе еще не сказал вам об этом. Видите ли, они не сообщили мне ничего интересного. И Новиков, и Катин коллега Эдик просто теряются в догадках, кто сделал слепки с их ключей. Это могло произойти и на работе, потому что они доверяют коллективу и пристально не следят за вещами, а могло случиться и в другом месте, например в гостях. Я, естественно, составил списки друзей одного и второго и пришел к выводу: никаких общих знакомых. Даже если предположить, что они кого-то забыли назвать, объясните мне, каким боком прилепить к ним Лидию Алексеевну Мирбах, которая в последнее время вообще не выходит из дома? Она, разумеется, грешит на внука. Вроде парень ждет не дождется, когда бабка отбросит коньки и оставит ему квартирку в наследство.
– Ты поинтересовался у дамы, слышала ли она о Скобиной? – вставил Костя.
Петя развел руками:
– Слышала, ибо, привожу ее слова, никогда бы не дождалась такой хорошей квартиры в центре города, несмотря на руководящие посты мужа, если бы не дело этой дамочки. Однако в подробностях ничего не знает. Внуку ничего об этой Скобиной точно не рассказывала, как и дочери. Этот факт казался ей неинтересным и малозначительным. И, конечно, она не имела представления, какие еще квартиры принадлежали этой черной вдове. В общем, такая история.
Киселев потер лоб:
– Ребята, у меня голова идет кругом. Получается какая-то чертовщина. Если следовать нашей недавней логике, то Зина знакома и с внучком этой самой Мирбах, с которым она, прихватив еще и братца, задумала эти преступления. Петя, завтра отправишься к Мирбах и попросишь у нее фотографию внука. Ее нужно показать участковому. Если он признает в нем парня, иногда приходившего к Кораблевым, цепь замкнется. А если нет – понятия не имею, что делать дальше. Разве что принять предположение, что в нашем городе орудует целая банда мужененавистниц или хотя бы еще парочка дам вместе с Зинаидой.
– Катя говорила: мы должны еще раз поднять материалы по делу этой Скобиной и постараться отыскать следователя, который занимался ее делом, – бросил Костя. – Моя супруга права. Такие детали, как адреса квартир Елены, могли знать только работники органов. Наша задача – выяснить, кому и когда они сообщали эти сведения, и тогда, возможно, мы ответим на вопросы, кто и зачем этим воспользовался.
