– Если у меня появится желание выпить, я найду себе более подходящую компанию, чем эта… – Елизавета Петровна встала и подошла к окну. Несколько секунд смотрела на заснеженную улицу, потом повернулась к нам: – А что вы хотите? Это в кино очень любят показывать, как две женщины одного мужчины вместе водку пьют и песни поют. А в жизни так не бывает. Я, по крайней мере, не испытываю никакого желания ни пить с ней, ни петь, ни разговаривать. – Она сделала короткую паузу, потом уточнила: – Не испытывала. И то, что она умерла, ничего не меняет, совершенно.
Я смотрела на Елизавету Петровну и верила ей. Дело даже не в том, что она не была похожа на отравительницу. Нет у них, у отравителей, особых примет, можете мне поверить на слово. Мне приходилось встречаться с любителями подсыпать людям всякую пакость, однажды меня саму очень милый молодой человек чуть на тот свет не отправил. Чисто технически госпожа Перевозчикова могла женщину, которая ее семью разрушила, мышьяком накормить и никаких угрызений совести после этого не испытывать. Но есть логика человеческого поведения. И эта логика говорит, что выгнать назойливую гостью за порог – действие для нашей клиентки вполне естественное. А вот поверить, что Елизавета Петровна села с новой женой своего мужа за стол, что по душам с ней разговаривала и джин пила, – этого я не могу.
Гошка незаметно пнул меня под столом ногой, больно попав по щиколотке: дескать, о чем задумалась? Работать надо!
– Гм. – Я неловко кашлянула. – Насколько я понимаю, разговор ваш был недолгим.
– Минуты две. Ровно на две минуты дольше, чем мне хотелось бы. Эта женщина почему-то никак не могла понять, что я не собираюсь с ней общаться. В результате я просто захлопнула дверь перед ее носом.
– И как она к этому отнеслась? Обиделась?
– Ну-у… – Елизавета Петровна заколебалась на мгновение, но ответила честно: – Я думаю, ей это не понравилось. Она еще немного потопталась под дверью, стучала, кричала что-то, но я не стала подходить. И больше я ее не видела. А через два дня ко мне пришел следователь. – Елизавета Петровна вернулась к столу и снова села в кресло. – Оказывается, от меня она пошла к подруге. И этой подруге рассказала, что была у меня, что мы разговаривали и пили джин.
– То есть она соврала. – Гоша поднял брови. – Зачем?
– Откуда я знаю? – Елизавета Петровна взяла чашку и заглянула в нее, словно надеялась прочитать там ответ. – Может, не хотела признаваться, что я ее выгнала, вот и придумала целую историю.
– А что конкретно Наталья Денисовна сказала подруге?
– Конкретно – не знаю. Следователь мне никаких подробностей не сообщал. – Перевозчикова одним большим глотком допила кофе и теперь так же старательно рассматривала пустую чашку. – Сказал только, что это было отравление мышьяком.
– Вы упоминали о самоубийстве. Вы считаете такую версию вероятной?
Елизавета Петровна задумалась, потом покачала головой:
– Ничего не могу сказать. Я же ее не знаю совсем. На первый взгляд нормальная женщина, но согласитесь, сама идея прийти ко мне с бутылкой выглядит странно. Нет, лучше вам на эту тему с Олегом Борисовичем поговорить.
– Он согласится нам помочь? – Почему-то мне очень мешала чашка, которую Перевозчикова продолжала вертеть в руках. – Я поняла, что вы со своим супругом после развода находитесь не в самых добрых отношениях.
– Что считать добрыми отношениями? Мы прожили вместе больше тридцати лет, но он предпочел мне другую женщину… я даже не буду говорить о ее качествах, просто – другую. Как я могу к этому отнестись? Вычеркнуть его из своей жизни, забыть о его существовании – по-моему, это самое доброе, что я могу сделать в подобной ситуации.
– Гм, – деликатно вступил Гоша, – но вы уверены, что он не разделяет точку зрения ми… полиции?
– Глупости. – Елизавета Петровна нервно дернула плечом. – Олег Борисович разумный человек. Он прекрасно понимает ситуацию и уже передал мне через старшую дочь, что я могу рассчитывать на всяческую поддержку с его стороны.
Мы с напарником переглянулись. Елизавета Петровна, по ее же словам, вычеркнула мужа из своей жизни, не общается с ним и не интересуется его делами, так? Но при этом она полностью ему доверяет и уверена, что может рассчитывать на его помощь даже в такой, прямо скажем, скользкой ситуации. Интересные взаимоотношения, правда?
– Жаль, конечно, что вы одна дома были. – Гоша взял из вазочки очередное печенье. – Нам бы сейчас хоть какого-нибудь свидетеля…
– Жаль, – равнодушно согласилась Елизавета Петровна. – Но я не любительница светской жизни, и гости у меня редко бывают. Главное, именно в тот день Семен Евгеньевич заходил, что бы ему на час раньше прийти!
– А Семен Евгеньевич – это, простите, кто? – встрепенулась я.
– Друг дома.
Хороший ответ. Короткий, четкий и абсолютно ничего не проясняющий. Придется проявить настойчивость.
– Простите, – повторила я, – но друг дома – это как-то расплывчато. Нельзя ли немного уточнить? Семен Евгеньевич – это друг вашего бывшего мужа или ваш?
– Мой. – Елизавета Петровна наконец поставила чашку на стол и неохотно добавила: – Он в меня влюблен… немного.
Не знаю, как Гошка, а я ничего подобного не ожидала. Влюбиться в это воплощенное равнодушие? В Женщину-Чиновника – именно так, с большой буквы! Может, это случилось много лет назад, когда Елизавета Петровна еще не была столь… монументальна?
– И давно он в вас влюблен? – ляпнула я.
Вообще-то чемпион по бестактности у нас Гошка, но иногда, как видите, я выдаю перлы не хуже. Впрочем, Елизавета Петровна не посчитала нужным обращать внимание на мое неуместное нахальство.
– Всю жизнь, – равнодушно ответила она. – Но не надо принимать это всерьез. Семен артист, он играл-играл, вот и заигрался. В любом случае он ко всей этой истории отношения не имеет. Я же говорю, что он пришел почти через час после того, как эта женщина покинула мой дом.
Я подумала, что неожиданно всплывший Семен Евгеньевич вряд ли окажется ценным свидетелем. Но поговорить с ним все равно нужно: не пропускать ни одного человека, имеющего отношение к делу, – первая заповедь частного сыщика, которую вдолбил мне любимый шеф.
– Тем не менее мы хотели бы с ним встретиться, если вы не возражаете, – бархатным голосом попросил Гоша. Он явно рассуждал так же, как и я.
– Это несложно. Думаю, Семен будет даже рад, его очень угнетает эта ситуация и собственное бездействие. Хотя вряд ли от вашей беседы будет какой-то толк, он действительно ничего не знает.
Перевозчикова встала, подошла к рабочему столу, написала на листе бумаги несколько строк и вернулась к нам.
– Вот, Семен Евгеньевич Ставровский, его адрес и телефон. Звонить лучше после девяти вечера. С утра, до работы, говорить с ним не советую, он ярко выраженная сова и до полудня очень плохо соображает. А днем Семен ставит телефон на виброзвонок и забывает в кармане пальто. Самый надежный способ поговорить с Семеном – это прийти к нему домой. Но раньше девяти ехать к нему нет смысла.
