Король, задумчиво задержавший свой взгляд на ней, мало ее интересовал. Она была даже разочарована, увидев, какого он маленького роста. Худой, бледный и хилый, с безжизненным лицом, с длинным носом и с глазами навыкате, он, казалось, нес на своих плечах какую-то вечную заботу. Его бархатное платье было явно ему велико, а большая шляпа с поднятыми полями как бы придавливала его к земле. За ним шел высокий сеньор, разряженный в золото и пурпур, на голове которого красовался такой фантастический головной убор, что Катрин приняла его за мусульманина. Своей темной бородой, широким лицом и кошачьими жестами, а особенно своей демонстративной роскошью он был похож на султана. Увидев мадам де Ла Тремуйль, бросившуюся в его объятия, она поняла, что это и был ее господин и повелитель – Жорж де Ла Тремуйль. Но он так растолстел с тех пор, как Катрин его видела при дворе Филиппа, что она едва узнала его. Он казался еще более тщеславным, чем раньше: подходящий кот для красивой рыжей кошки!
Пока общество поднималось в замок, Катрин почувствовала чью-то руку, которая потянула ее, и, оглянувшись, увидела Арно. Он свирепо смотрел на нее.
– Откуда у вас это платье? – резко сказал он, не удосуживаясь даже поздороваться и указывая пальцем на туалет молодой женщины.
– Хотелось бы знать, почему это вас так волнует? – ответила она живо. – Не потому ли, что вы служите женщине и стали интересоваться туалетами?
Потом с насмешливой улыбкой добавила:
– Я не думаю, что в окружении Жанны говорят о тряпках!
Арно, слегка пожав плечами, покраснел.
– Мне плевать на то, что вы думаете. Отвечайте: откуда это платье?
Катрин очень хотелось нагрубить ему. Однако в агрессивном тоне капитана ей послышалось что-то необычное, и это вынудило ее повиноваться.
– Это мадам де Ла Тремуйль прислала мне его сегодня утром, чтобы я могла быть представлена в нем королю. У меня сейчас лишь простые платья горожанки.
– Но они в тысячу раз лучше бы выглядели! Весь двор знает это платье, которое мадам де Ла Тремуйль надевала несколько раз. И то, что вас заставили вырядиться в него, означает, что в глазах всех вас завербовали в ее круг. Вас вырядили почти в ливрею! Что может подумать королева Иоланда! Знаете ли вы, что де Ла Тремуйль – ее злейший враг, и он не единственный враг королевы среди приближенных короля. Он готов удушить его в своих жирных телесах, давая ему дурные советы. К тому же он смертельный враг коннетабля Ришмона
[10]
и, добавлю, конечно же, враг Жанны. Вот так вот!
Катрин почувствовала, как краснеет в отчаянии от того, что попала в такое глупое положение и снова стала внушать подозрение Арно.
– Я же ничего этого не знала! – проговорила она искренне. – Как я могла знать? Я приехала только вчера и ничего не знаю о дворе…
– Ну, вы скоро поймете, что он ничем не отличается от двора вашего большого друга герцога Бургундского. Те же интриги, та же ложь, та же алчность и те же когти, спрятанные за улыбками. Идите и переоденьтесь, если вам дорого хорошее отношение к вам королевы Иоланды.
Он уже повернулся на каблуках, чтобы присоединиться к Сентрайлю, когда Катрин робко положила свою ладонь ему на руку.
– Арно, – прошептала она, обратив на него свой полный нежности взор, – ваше уважение мне дороже всего на свете. Вы собираетесь меня ненавидеть всю жизнь?
– Я даже не могу понять, ненавижу я вас или люблю, Катрин, – сказал он внезапно охрипшим голосом, в котором уже слышалось раздражение. – О каком уважении вы говорите?
Катрин провожала его глазами, пока он шел к покоям короля. Его такая твердая поступь сейчас как-то странно отяжелела, стала неуверенной, как будто он уходил через силу, а плечи согнулись… Желая ему во всем нравиться, Катрин поспешила вернуться к себе и сорвала это злосчастное платье, рассказывая Саре про случившееся.
– Я подозревала что-то неладное, – сказала Сара. – Уж больно ласкова была эта рыжая. Сегодня вечером ты наденешь простое черное бархатное платье. К сожалению, это лучшее, что у нас сейчас есть.
– Простое шерстяное было бы лучше этих павлиньих перьев! – вскричала Катрин, сбрасывая с себя ненавистное платье. – Попроси вернуть его хозяйке. И не забудь поблагодарить…
Одевшись, Катрин снова отправилась во дворец. Когда она вошла в круг дам, стоящих возле королевы, та окинула ее одобрительным взглядом.
– Вы сменили свой туалет, мадам де Бразен? – тихо спросила она.
– Да, мадам, – ответила Катрин, склоняясь в реверансе, – и прошу прощения у Вашего Величества за то, что покинула вас, не спросив разрешения. Но… мне не понравилось это платье, и я вернула его владелице.
Вместо ответа Иоланда просто протянула руку молодой женщине и быстро добавила:
– Мне оно тоже не нравится. Спасибо, что сняли. А теперь пойдемте вместе в церковь на вечерню. Жанна уже там.
Когда дамы выстраивались в кортеж, чтобы проводить королеву до церкви Сент-Урс, Катрин поймала гневный взгляд мадам де Ла Тремуйль. Но ей было безразлично, что она нажила себе нового врага, лишь бы Арно был ею доволен.
В этот же вечер король устроил большой банкет. Весь двор был приглашен, но Катрин получила разрешение остаться дома. Королева Иоланда появилась там лишь на короткое время, поэтому она не приглашала туда своих придворных дам. Ла Тремуйль был, как всегда, организатором королевских увеселений, и он составил его распорядок. Катрин же была вновь прибывшей, ей надо было заняться устройством своего дома и гардеробом, и поэтому ей было не обязательно сейчас участвовать в жизни двора. Но главное, что заставило Катрин пренебречь праздником, было то, что Арно по только ему одному известной причине тоже не должен был там быть. Что же касается Девы, то она, как обычно, поселилась у нотабля города, чья жена слыла самой большой праведницей, и с заходом солнца удалилась к себе. И Арно, видно, решил последовать ее примеру, поскольку он теперь считал ее своим прямым начальством.
Но, вернувшись домой, Катрин никак не могла успокоиться. До нее доносились звуки праздника. Голоса, звуки виолы, женский смех, весь веселый гомон праздника не находили никакого отклика в ее сердце. Она долго стояла у окна, глядя на лунный свет, заливавший крыши Лоша. Засыпавший город излучал спокойствие и мир, контрастирующие с потоками света, лившимися из окон королевского дворца. Над городом же царил покой. Лишь иногда с туманных берегов Эндра доносился крик какой-то ночной птицы… Взгляд Катрин перенесся в сторону башен возле Францисканских ворот. Что-то невыразимое тянуло ее туда. Такая теплая ночь! Она ни за что не уснет… Она слышала о жарких спорах, разгоревшихся между Жанной и Иоландой, с одной стороны, и королем, Ла Тремуйлем и канцлером Реньо де Шартром, архиепископом Реймским, – с другой, по поводу коронования Карла. В окружении короля говорили об опасностях, которые представляли собой еще занятые врагом деревни, через которые придется проезжать. Если победит Жанна, чего так хотела Катрин, Арно снова уедет. Тогда зачем же терять драгоценное время, когда он рядом?
