Мария де Шандивер размеренно произнесла:
– Надо приподнять эту складку, слева… Да, как раз под рукой! Она некрасивая… Вот! Теперь намного лучше! Дитя мое, вы ослепительны, но я думаю, вам достаточно взглянуть в зеркало, чтобы убедиться в этом.
– Благодарю вас, мадам, – улыбнулась довольная, несмотря ни на что, Катрин.
За тот месяц, что она провела в доме Гийома де Шандивера, ее опасения одно за другим улетучились. Благородная дама относилась к ней без высокомерия и без насмешки. Она приняла ее как равную, не напоминая о ее скромном происхождении, и Катрин нашла в этой доброй и кроткой женщине друга и советчицу.
Хозяин дома нравился ей гораздо меньше. Гийом де Шандивер, камергер и приближенный герцога Филиппа, был человеком сухим, резким и довольно странным. Его взгляд смущал Катрин – оценивающий взгляд неопределенного цвета глаз, взгляд барышника. В этом вежливом и образованном старике, двигавшемся бесшумно и никогда не повышающем голоса, угадывался торговец живым товаром. От Сары Катрин узнала странное происхождение богатства хозяина дома и то, каким образом бывший конюший Иоанна Бесстрашного сделался камергером и государственным советником. Пятнадцать лет тому назад Гийом де Шандивер продал свою единственную дочь Одетту, прелестную девушку, не достигшую еще шестнадцати лет, своему хозяину герцогу Иоанну. Нет, не для него самого – она должна была стать любовницей, постоянной спутницей, сиделкой и, надо признаться, шпионкой при несчастном, безумном короле Карле VI. Бесстыдно и безжалостно была продана чистая и кроткая девушка жалкому безумцу, природную красоту которого постепенно разрушали грязь и паразиты, потому что все время, пока длились его припадки – иногда целые недели или месяцы, – его нельзя было заставить помыться.
Но, считая, что он окончательно приобрел власть над больным мозгом короля, Иоанн Бесстрашный дал ему единственную вещь, способную смягчить его мучения: нежность женщины. Потому что Одетта любила своего несчастного принца, она стала его ангелом-хранителем, доброй и терпеливой феей, которой ничто не внушало отвращения. От этой странной любви на свет появилась девочка. Король признал ее; она носила имя Валуа. Парижане, ненавидевшие толстую Изабо, поняли, кем в действительности была Одетта. Ее нежно прозвали «маленькой королевой»… но в сердце Марии де Шандивер, лишенной дочери, уже пятнадцать лет не заживала рана, хотя она и не показывала этого и скрывала под улыбкой копившуюся в ней ненависть к мужу.
Катрин, узнавшая все это от Сары, сразу привязалась к старой даме, не догадываясь о глубокой жалости, которую та испытывает к девушке. Мария де Шандивер слишком хорошо знала двор и не могла не понять, едва увидев Катрин, что главной ее задачей было воспитать не супругу для Гарена де Бразена, а любовницу для герцога Филиппа Бургундского.
Когда в комнату вошла Сара с подносом в руках, портниха поднялась на ноги и, гордая своим произведением, отступила на несколько шагов, чтобы лучше судить о нем.
– Если мессир Гарен останется недоволен, – широко улыбнувшись, сказала она, – значит, он чрезмерно привередлив. Клянусь Девой, никогда еще не было такой прекрасной невесты. Спорю, что мессир Гарен, который только сегодня утром вернулся из Гана, поспешит упасть к ногам своей будущей жены и…
Зная, что портниха, если ее не остановить, будет болтать еще очень долго, Мария де Шандивер жестом велела ей замолчать.
– Это очень хорошо, Гоберта, просто превосходно. Я дам вам знать, остался ли доволен мессир Гарен. А теперь оставьте нас.
Повинуясь взгляду, Сара проводила портниху до лестницы. Катрин и хозяйка дома остались одни. Прелестным движением девушка опустилась на бархатную подушку у ног старой дамы. Ее улыбка сменилась грустной гримаской, по которой Мария де Шандивер легко провела пальцем, как бы желая стереть.
– Вы совсем не рады известию о возвращении вашего жениха, крошка? Гарен вам не нравится? Вы не любите его?
Катрин пожала плечами.
– Как я могу его любить? Я его почти не знаю. Не считая того дня, когда в церкви он помог мне подняться, я видела его всего один раз, в тот вечер, когда приехала к вам. Потом он был в Гане, сопровождал герцога на похороны Ее Величества. И к тому же…
Она остановилась, запнувшись, но не смогла удержать трудного признания:
– И к тому же я его боюсь!
Мария де Шандивер ответила не сразу. Задержав руку на лбу девушки, она устремила отсутствующий взгляд на красный отблеск витража, как будто хотела найти невозможный ответ на невысказанный вопрос.
– А… герцог? – после недолгого колебания спросила она. – Что вы думаете о нем?
Катрин быстро приподняла склоненную головку. Ее глаза насмешливо заблестели.
– Очень привлекательный молодой человек, – с улыбкой сказала она, – но он слишком хорошо это знает! Настоящий сеньор, красноречивый, любезный с дамами, ловкий в любовных играх… Во всяком случае, о нем ходят такие слухи. Словом, совершенный принц. Но…
– Но?
– Но, – смеясь, закончила Катрин, – если он хочет выдать меня замуж только для того, чтобы надежнее заполучить в свою постель, он ошибается.
От изумления Мария де Шандивер спустилась со своих меланхолических вершин. Она с забавным недоумением смотрела на девушку. Значит, Катрин известно, что ее ждет? Более того, она собирается вполне серьезно послать подальше герцога, словно заурядного поклонника, – а он поставил все на карту, чтобы добиться ее.
– Вы собираетесь это сделать? – наконец выговорила она. – Оттолкнуть герцога?
– Почему бы и нет? Если я выйду замуж, я собираюсь хранить верность мужу, как обещаю у алтаря. Значит, я не стану любовницей монсеньора. Придется ему с этим смириться.
На этот раз Мария де Шандивер грустно улыбнулась. Если бы ее Одетта обладала хоть небольшой долей этой спокойной и веселой храбрости, этой твердой решимости, когда ее продавали Карлу, это бы все изменило! Но она была так молода! Пятнадцать лет, а ведь Катрин больше двадцати.
– Мессиру Гарену повезло, – вздохнула старая дама. – Красота, благоразумие, верность… У него будет все, чего только может пожелать самый требовательный человек.
Катрин, снова став серьезной, покачала головой.
– Не слишком завидуйте ему! Никто никогда не знает, что его ждет.
Остальное она оставила при себе – содержание записки от Барнабе, которую Сара ей принесла вместе с завтраком… Бродяга сообщал ей о возвращении Гарена и о том, что все произойдет в тот же вечер.
– Только устрой так, чтобы известная особа до наступления темноты оставалась при тебе, – сказал Барнабе. – Это для тебя легко.
День склонялся к вечеру, когда Гарен де Бразен переступил порог дома Шандивера. Из-за мелких стекол своего окна с частым свинцовым переплетом Катрин со странно сжавшимся сердцем смотрела, как он спешивается. По обыкновению своему, он был в черном, ледяной и бесстрастный, но великолепно украшенный тяжелой рубиновой цепью вокруг шеи и огромным кровавым карбункулом, сияющим на капюшоне. Шедший за ним слуга нес ларец, покрытый пурпурной тканью с золотой бахромой.
