– О, у меня есть несколько вопросов, – ответил Мейсон. – Что
вы сделали с вещами усопшего?
– Их сложили и убрали в один из ящиков, специально
предназначенных для этой цели, в конторе коронера. Они все еще там.
– Адвокат защиты имеет право осмотреть их в любое удобное
для него время, – вставил Гамильтон Бергер. – Я попрошу свидетеля предупредить
своих сотрудников, чтобы адвокату защиты предоставили эту возможность в любое
время дня и ночи.
Окружной прокурор даже сделал легкий поклон в сторону
Мейсона, словно ожидал услышать слова благодарности.
– А личные вещи усопшего? – продолжал Мейсон. – То, что
находилось в его карманах.
Казалось, что Мейсон никак не отреагировал на слова
Гамильтона Бергера.
– У меня составлен список всего, что находилось в карманах
усопшего, – заявил Орл. Он достал из кармана блокнот и зачитал: – Записная
книжка, водительское удостоверение, авторучка, четыре ключа, носовой платок,
один доллар девяносто шесть центов мелочью, серебряный портсигар с шестью
сигаретами.
– И все?
– Да, сэр.
– Где находятся эти вещи?
– В конторе коронера.
– Я хочу, чтобы они были приобщены к делу в качестве
доказательств.
– Зачем? – удивился Гамильтон Бергер. – Это просто вещи,
находившиеся в карманах усопшего. Они не имеют никакого отношения к делу.
– А вам откуда известно, что они не имеют никакого отношения
к делу? – парировал Мейсон.
– Если вы хотите приобщить их как доказательства, то они
будут частью версии защиты, когда вы ее представите, а мы не собираемся делать
ничего подобного.
– Ваша честь, – обратился Мейсон к суду, – я прошу приобщить
эти вещи к делу в качестве доказательств. Я считаю их важными, в особенности
записную книжку.
– В записной книжке нет ни одной записи, – вставил Орл.
– Вы утверждаете, что в ней ничего не записано?
– Совсем ничего. Абсолютно пустые страницы. Блокнот помещен
в кожаную обложку, он легко заменяется. Там также имеется место для
водительского удостоверения. Очевидно, старый блокнот вынули из обложки
незадолго до смерти Дугласа Хепнера и заменили новым. На нем нет ни черточки.
– А что вы можете сказать о водительском удостоверении?
– Находилось вместе с чистым блокнотом, в специальном отсеке
для него, за целлофановым окошечком.
– Я прошу приобщить эти вещи к делу в качестве
доказательств, – повторил Мейсон. – Я готов согласиться считать их частью моей
версии, но хочу, чтобы их приобщили сейчас.
– Ваша честь, я считаю, что вы должны разрешить обвинению
продолжить представление нашей версии, – поднялся со своего места Гамильтон
Бергер. – В дальнейшем защита представит свою.
– В таком случае я настаиваю, чтобы эти вещи были приобщены
к делу как часть моего перекрестного допроса.
– Подобное не допускается, – возразил окружной прокурор.
– Я имею полное право потребовать у этого свидетеля принести
их в зал суда.
– Хватит, – перебил судья Моран. – Достаточно споров по
техническим аспектам. Эти вещи были найдены у усопшего, не так ли, господин
свидетель?
– Да, сэр.
– В его карманах?
– Да, сэр.
– И вы лично вынули их из карманов?
– Да, сэр.
– В таком случае эти вещи могут быть переданы в ведение суда
и отмечены как «доказательства для идентификации со стороны защиты». В
настоящий момент мы только пометим их для идентификации, и адвокат защиты
проведет перекрестный допрос выступающего свидетеля по ним. В дальнейшем по
желанию защиты мы приобщим эти вещи к делу в качестве доказательств.
– Спасибо, ваша честь, – поблагодарил Мейсон. – Также хотел
бы получить фотографии, сделанные во время вскрытия.
– Я специально приготовил их для адвоката защиты, – заявил
Гамильтон Бергер.
Окружной прокурор достал из портфеля пачку снимков размером
восемь на десять дюймов и с легким поклоном передал их Мейсону. Это была явно
игра на публику, чтобы у присяжных сложилось самое благоприятное впечатление об
окружном прокуроре.
– Спасибо. У меня больше нет вопросов, – объявил Мейсон.
В качестве своего следующего свидетеля Гамильтон Бергер
пригласил доктора Юлия Оберона. Тот сказал, что работает патологоанатомом в
конторе коронера, производил вскрытие трупа Дугласа Хепнера и извлек из головы
пулю тридцать восьмого калибра. По мнению доктора Оберона, эта пуля послужила
причиной почти мгновенной смерти. Доктор показал на фотографиях входное
отверстие, описал повреждение мозга, заметил, что на теле не оказалось никаких
других следов насилия, которые могли бы послужить причиной смерти. Доктор
считает, что смерть наступила в период между двадцатью четырьмя и тридцатью
шестью часами до того, как он начал вскрытие, более точно он не в состоянии
определить время смерти.
– Что вы сделали с пулей после того, как извлекли ее из
головы усопшего? – поинтересовался Гамильтон Бергер.
– Передал ее эксперту по баллистике.
– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся
окружной прокурор к Мейсону.
Мейсон посмотрел на патологоанатома, напрягшегося в
свидетельской ложе, словно готовящегося отразить атаку. Доктору Оберону уже
неоднократно в прошлом приходилось отвечать на вопросы Мейсона.
– Вы утверждаете, что смерть наступила практически
мгновенно?
– Да, сэр.
– На чем вы основываете свое мнение?
– Характер ранения, повреждение мозговой части.
– То есть эта рана привела к мгновенной, полной потере
сознания?
– Да, сэр.
– Но совсем необязательно, что к смерти?
– Что вы имеете в виду?
– Разве вам не известны случаи обильного кровотечения из ран
в голове, другими словами, разве вам в вашей практике не приходилось
сталкиваться со случаями повреждения мозговой ткани, в результате чего
следовало обильное кровотечение?
– Приходилось.
– Что является причиной обильного кровотечения в подобных
случаях?
– Кровь из тела вытекает через поврежденный кровеносный
сосуд.
– Ее откачивает сердце, не так ли?
– Да, сэр.
– И в таких случаях, хотя человек находится без сознания,
жизнь в его теле продолжается значительный период времени, поскольку работает
сердце и откачивает кровь через кровеносные сосуды?
