– Я бросилась в квартиру Этель Белан и разделась, затем
взяла ее плащ и отправилась назад в парк. Я попыталась устроить все таким
образом, словно в том месте, где убили Дуга, велась борьба, разбросала вещи
вокруг, потом спрятала плащ и пошла искать припаркованную машину. Я подошла к
ней, сигнализируя сидевшей внутри женщине. Я пыталась представить, что мне
неловко подходить близко, потому что в машине находится мужчина. Я взывала о
помощи… Вы знаете, что произошло. Женщина бросилась в погоню за мной с гаечным
ключом, решив, что я пытаюсь совратить ее парня. Наверное, я кричала, когда
убегала от нее. Мне удалось скрыться. Тут я поняла, что все оказалось даже
хуже, чем было. Я не могла позволить себе снова провернуть подобный трюк с еще
одной машиной, собрала вещи в кучу, затолкала их в еще одну нору, засыпала
землей и…
– А сейчас они где? – перебил Мейсон.
– Насколько мне известно, все в той же норе.
– А дальше?
– Я достала плащ из того места, где его спрятала, надела и
отправилась назад в квартиру Этель Белан, но… тут вмешалась судьба и все мои
усилия пошли насмарку. Меня подобрала полиция, и я не представляла, что им
сказать. Мне требовалось время, чтобы все обдумать. Мне приходилось бывать в
переделках, и один раз я уже использовала трюк с потерей памяти, чтобы
выкрутиться. Врач мне подыгрывал – он ко мне очень хорошо относился, – и мне
все сошло с рук. Я решила, что та потеря памяти будет прецедентом, все решат,
что мне вообще подобное свойственно, и… И я притворилась, что ничего не помню.
– Элеонора, вы в самом деле надеетесь, что кто-то вам
поверит? – спросил Мейсон.
Вначале она опустила глаза, но потом подняла их и покачала
головой:
– Нет. Теперь нет.
– Если вы расскажете подобное из свидетельской ложи, то
окружной прокурор разорвет вас на части, покажет, что вы врали многократно в
прошлом, ваша версия абсолютно неправдоподобна, и в результате вас обвинят в
предумышленном убийстве первой степени.
– Насколько я понимаю, вопрос в том, чтобы разбить версию
Этель Белан о том, что она видела у меня драгоценные камни, – заявила Элеонора,
не отводя взгляда. – Если они у меня были, то люди подумают, что я забрала их у
Сьюзен Грейнджер, пока она находилась в Лас-Вегасе. Что я попыталась скрыть их
от Дуга, мы поссорились, и я его убила.
– Вот именно, – подтвердил Мейсон. – Во время перекрестного
допроса или в какой-то другой стадии судебного процесса должно всплыть, как
Дуглас Хепнер зарабатывал себе на жизнь. Пока окружной прокурор старался это
скрыть. Не исключено, что, если я вызову вас в свидетельскую ложу, он спросит
про это. Если я приступлю к представлению доказательств, он тоже, наверное,
ввернет это каким-то образом.
– А если вы не станете представлять никаких доказательств,
то он это не упомянет?
– Тогда ему и не потребуется.
– Я открыла вам всю правду, мистер Мейсон. Больше я ничего
сделать не в состоянии.
– Это ваш последний шанс, – напомнил Мейсон.
– Я сказала все, что мне известно.
Мейсон встал со стула.
– Пойдем, Делла, – обратился он к секретарше.
Выйдя из комнаты для свидетелей, Мейсон кивнул
надзирательнице:
– Я закончил разговор с подзащитной.
Глава 14
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк обедали в уютном
ресторанчике, расположенном неподалеку от Дворца правосудия, где они обычно
занимали какой-нибудь отдельный кабинет и совещались во время дневного
перерыва, если слушалось дело, в котором участвовал Мейсон.
– Что ты намерен предпринять? – поинтересовался Пол Дрейк.
– Понятия не имею, – признался Мейсон. – Но что-то
необходимо придумать, причем не откладывая в долгий ящик. Если все останется
так, как есть, то у нас нет ни одного шанса.
К их столику подошел официант со счетом и спросил:
– Все в порядке?
– Спасибо. Все отлично.
– Сейчас по тебе не скажешь, что ты готовишься к смертельный
схватке с Гамильтоном Бергером, который точит зубы, чтобы перегрызть тебе
горло, – заметил Дрейк.
– И аппетит у тебя не испортился, – добавила Делла Стрит.
– Я не могу допустить, чтобы страдал аппетит. Пища – это
энергия. Я не съел ничего тяжелого, но заказал калорийные блюда, чтобы
выдержать предстоящий бой. Ну и денек выдался!
– Разве ты не можешь вызвать Элеонору в свидетельскую ложу и
позволить ей рассказать свою версию независимо от того, что она звучит
неправдоподобно? – обратился к адвокату Пол Дрейк.
Мейсон покачал головой.
– Тогда запутай всех так, чтобы никто не мог разобраться,
где белое, где черное. Представь Сьюзен Грейнджер отрицательным, зловещим
персонажем, контрабандисткой, поставляющей драгоценные камни в страну в тюбиках
с краской. Элеонора украла у нее драгоценности. Сьюзен была готова на все,
чтобы их вернуть. Элеонора передала их Дугласу Хепнеру. Вот тебе мотив и
возможность. Черт побери, Перри, устрой этой Сьюзен веселенькую жизнь во время
перекрестного допроса, заставь повертеться как на горячей сковородке, пусть
попотеет, расспроси про великую любовь к искусству, намекни, что она
контрабандистка со стажем. Поинтересуйся, почему она не сообщила в полицию о
вандализме, который привел ее в такое возмущение.
Мейсон снова покачал головой.
– Почему нет, Перри?
– Потому что это не так.
– Не будь наивным. Большинство адвокатов по уголовным делам
не обращают особого внимания на правду. Если в результате раскрытия правдивой
информации клиент попадает в неприятную ситуацию, то следует переходить к
другим методам.
– Я боюсь всего, что не является правдой, – ответил Мейсон.
– Моя клиентка представила мне версию, которой практически невозможно поверить,
но это ее версия. Если я, как ее адвокат, буду придерживаться этой версии, я,
по крайней мере, останусь верным моим принципам. Не исключено, что я думаю, что
это ложь, но я не знаю, что это ложь. Если же я сам составлю какую-нибудь
версию, я буду точно знать, что это ложь, а я боюсь всего фальшивого. Адвокату
всегда следует искать правду.
– Но рассказ твоей клиентки просто не может быть правдой! –
воскликнул Дрейк.
– Тогда моя задача найти правду.
– Причина, по которой она лжет, заключается в том, что твоя
клиентка просто боится посмотреть правде в глаза.
– Ты имеешь в виду, что Элеонора убила Хепнера?
– Не исключено. Или ее в капкан загнала целая цепь
обстоятельств.
