Гамильтон Бергер поспешил ей навстречу.
– Минутку, мисс Грейнджер, – попытался он ее остановить. –
Давайте будем благоразумны.
– Вы хотели со мной поговорить, мисс Грейнджер? – громким
голосом спросил Мейсон.
– Нет, нет, мисс Грейнджер! – воскликнул Бергер. – Вы –
свидетельница со стороны обвинения. Мы предоставим вам все возможности, чтобы
добраться до сути дела. Успокойтесь, пожалуйста.
Мейсон подошел ближе и заметил:
– Если господин окружной прокурор снова пригласит вас в
свидетельскую ложу, мисс Грейнджер, и предоставит вам возможность рассказать,
что случилось на самом деле, мне этого делать не придется, но в противном
случае, если вы хотите защитить свою репутацию, я с радостью…
Путь Мейсону преградил полицейский.
Гамильтон Бергер взял Сьюзен Грейнджер под локоть и повел в
комнату, где свидетели обычно дожидаются вызова в зал суда. На пути Мейсона
оказался еще один полицейский.
Адвокат повернулся к Полу Дрейку и подмигнул ему, затем
вернулся к столу, отведенному для защиты, рядом с которым стояла
надзирательница, охраняющая обвиняемую.
Мейсон склонился к Элеоноре и прошептал ей на ухо:
– В чем дело? Почему Ричи находился у нее в квартире?
– Понятия не имею. Наверное, он в нее влюблен.
– Вы считаете, что он ревновал ее к Дугласу Хепнеру? –
улыбнулся адвокат.
– Дуг не занимался любовью со Сьюзен Грейнджер, – уверенно
ответила Элеонора. – Он пытался получить информацию. Он просто встречался с
ней. И все.
– Это вы так считаете.
– Это говорил Дуг, а мне он не стал бы врать.
Мейсон повернулся к Дрейку и сказал:
– Пол, мне нужно, чтобы ты или кто-то из твоих людей
наблюдал за выходом из комнаты для свидетелей. Бергер отвел туда Сьюзен
Грейнджер. Мне необходимо знать, с каким выражение лица она выйдет – дружески
велась беседа или нет.
– Посмотрю, что удастся сделать, – ответил детектив, – но к
самой двери мне не подойти. Окружного прокурора охраняют несколько горилл, да и
сам он сегодня не в лучшем настроении.
– Постарайся встать где-нибудь поблизости. Мне интересно,
как они будут себя вести, станет ли Сьюзен Грейнджер улыбаться после разговора
с Бергером или, наоборот, еще больше разозлится.
Дрейк кивнул и вышел из зала суда.
Через несколько минут доктор Оберон, с портфелем под мышкой,
быстрым шагом вошел в зал. Бейлиф пригласил в зал присяжных, а следом за ними
свое место занял судья.
– Где господин окружной прокурор? – спросил он.
Один из заместителей с беспокойством посмотрел в сторону
комнаты для свидетелей.
– Господин окружной прокурор немного задерживается, – сказал
заместитель, – но, насколько я понимаю, адвокат защиты собирался задать
несколько дополнительных вопросов доктору Оберону. В отсутствие господина
окружного прокурора я с моими коллегами будем представлять обвинение.
– Прекрасно, – кивнул судья Моран. – У вас нет никаких
возражений против продолжения перекрестного допроса доктора Оберона?
– Никаких. Если защита желает допросить доктора по каким-то
аспектам данных им показаний, мы готовы, по возможности, предложить нашу
помощь.
– Спасибо, – поклонился Мейсон. – Я ценю ваше желание
оказать мне содействие и надеюсь, что вы с таким же пониманием отнесетесь к
прояснению ситуации с мисс Грейнджер.
– Насчет этого я не уверен, – пролепетал заместитель
окружного прокурора, застигнутый врасплох. – Вам придется обсудить этот вопрос
с окружным прокурором. Только мистер Бергер в состоянии решить это.
– Мы примем решение по данному аспекту несколько позднее, –
заявил судья Моран с легкой улыбкой. – Продолжайте перекрестный допрос доктора
Оберона, мистер Мейсон.
Адвокат повернулся к доктору Оберону:
– Если я вас правильно понял, доктор, вы утверждали, что
причиной смерти Дугласа Хепнера послужила пуля тридцать восьмого калибра,
выпущенная в голову жертве, не так ли?
– Да, сэр.
– Обследовали ли вы труп, чтобы выяснить, не способствовало
ли еще что-нибудь наступлению смерти?
– Что вы имеете в виду? – не понял доктор.
– Взгляните, пожалуйста, на фотографию, сделанную во время
вскрытия. На ней изображена правая рука усопшего. Обратите внимание на два
маленьких пятнышка на ней.
– Да, сэр?
– Почему вы велели сделать эту фотографию, доктор?
– Из-за этих пятнышек.
– Именно вы велели сделать эту фотографию?
– Да, сэр.
– Почему?
– Ну, эти пятнышки… Я решил, что нам необходима подобная
фотография. Я считаю, что если во время вскрытия обнаруживается что-то, не
соответствующее норме, то это следует сфотографировать, в особенности в случае
убийства.
– Что здесь не соответствует норме?
– В данных местах кожа была проколота.
– Другими словами, доктор, вы решили, что эти следы
оставлены иглой от шприца?
– Я не исключал такую возможность.
– Тогда почему вы не упомянули об этом, когда выступали в
первый раз?
– Меня об этом не спрашивали, ни выставившая сторона, ни вы.
– Но все-таки почему вы не упомянули об этом? – настаивал
Мейсон.
– Меня никто не спрашивал про эти места.
– Но вы посчитали этот аспект чрезвычайно важным?
– Я посчитал его важным.
– Насколько важным?
– Я сфотографировал руку усопшего, вернее, велел сделать
фотографию этих пятнышек.
– Находящихся на правой руке?
– Да, сэр.
– Если укол делает правша, то он, скорее всего, введет иглу
в левую руку, не так ли?
– Или в левую руку, или в левую ногу.
– Вы решили, что следы на руке Дугласа Хепнера оставлены
иглой шприца?
– Могли быть оставлены.
В этот момент в зал суда на цыпочках вошел Гамильтон Бергер
и занял место за столом, отведенным для обвинения, устроившись между двумя
своими заместителями. Его лицо побагровело от злости.
Мейсон подождал, пока окружной прокурор не опустился на
стул, и продолжил допрос:
– Вы проводили анализы на предмет наличия морфия в теле?
