— У тебя был любовник? — спросил он.
— Муж моей сестры…
— Так вот почему тебя упекли сюда! — возмутилась мать Юб. —
Ах ты, распутная девка!
— А сами вы, леди? — напала на нее Риган. — Не знаю уж,
каковы вы на самом деле, но это занятие не для монахини! Вам должно быть
совестно!
Страха девушка не чувствовала, хотя подозревала, что все на
самом деле очень страшно. В самом воздухе ощущался запах беды.
Мужчина по имени Гуннар, все еще крепко держа девушку за
волосы, подтащил ее к столу, стоящему у окна. Потом, схватив ее железными
пальцами за шею, он силой заставил ее согнуться:
— Стой спокойно! — зарычал он. — Не то убью, девка!
Она почувствовала, как пальцы его ощупывают ее бедра.
Тяжелое мужское тело прижималось к ней все теснее. Потом Риган почувствовала,
как твердая, как камень, мужская плоть входит в нее…
— Ублюдок! — зашипела мать Юб. — Ты страшный человек, Гуннар
Кровавый Топор! Иметь эту девку прямо здесь, в моем присутствии! Ненавижу тебя!
— Она не солгала, — оборвал он вопли оскорбленной женщины. —
Она не девственница, но еще совсем недавно была ею. Муж ее сестры, похоже, был
у нее единственным мужчиной. Мускулы его зада ритмично сокращались в такт его
размеренным движениям:
— Донал Рай возьмет ее, Юб, и хорошо заплатит. Похоже, одна
эта девица стоит всех прочих, которых мне удалось собрать за это плавание.
Теперь можно считать рейд успешным. — На мгновение глаза его закрылись, он
глухо застонал от наслаждения. Мускулы его тела расслабились, и он извлек
обмякший член из тела Риган:
— Она бесстрашна — и это хорошо. — Выпустив Риган, он
сказал:
— Надень платье, девушка.
Риган склонилась и подняла с пола разорванную в клочья
одежду.
— Вы изорвали ее, — спокойно произнесла она: разум ее
отказывался повиноваться, она не желала понимать, что только что произошло с
нею. Просто еще один мужчина, такой же, как Иэн. Их соитие ничего не значит. —
Либо я должна тотчас же зашить платье, либо потрудитесь дать мне другое, леди,
— обратилась она к матери Юб.
Что-то в ее непоколебимом спокойствии заставило монахиню
затрепетать. Девушку только что безобразно и жестоко изнасиловали. Она должна
биться в истерике, кричать — ан нет!
— У тебя нет времени зашивать платье! — нервно сказала мать
Юб. — Я дам тебе одежду.
Она подошла к комоду у стены и достала темную тунику и
поношенную сорочку из грубого льна.
— Вот, дева, — ворчливо произнесла аббатиса. Риган взяла из
рук монахини одежду. Она ни в какое сравнение не шла с той, что была
безжалостно разодрана.» Как странно, — подумала Риган, — что я в состоянии
сейчас замечать подобные вещи!«Одеваясь, она обратилась к монахине:
— Дайте мне нитку с иголкой, леди. Я починю свое платье, а
это верну вам. Не люблю оставаться в долгу. — Она подняла с пола рваное платье
и накинула его на плечи. Знакомый запах действовал успокаивающе.
Гуннар Кровавый Топор кивнул:
— Вот этим она и займется во время плавания.
Риган подняла на него глаза:
— Куда вы меня увозите?
— В Дублин.
— А где это?
— Ты не годишься для обители: задаешь чересчур много
вопросов, — зло бросила мать Юб.
— Это по ту сторону моря, в Эйре, — отвечал Гуннар Кровавый
Топор.
— А что будет, если Мак-Фергюс пришлет за мною?
— Он никогда никого не пришлет за тобою, дева, — уверенно
сказала, монахиня. — Думаешь, почему он отослал тебя в такую даль? Да чтобы никогда
больше тебя не видеть! А если кто и спросит, что с тобою, то я скажу, что ты
преставилась.
Гуннар Кровавый Топор рассмеялся:
— Ты хитроумная шлюха, Юб! Мы отплываем вечером. Проследи,
чтобы товар подготовили к погрузке. Тотчас же!
— Когда ты вернешься ко мне? — развязно спросила монахиня.
— Но ведь в ближайшие несколько месяцев у тебя не будет для
меня товара, Юб, — отвечал Гуннар Бладэкс. — А когда я покончу с делами в
Дублине, я отправлюсь домой, в Данию. Ну, может, следующей весной и загляну к
тебе…
— А как с моей долей? — взволнованно вопросила мать Юб. —
Думаешь, я поверю в сказку о том, что весной ты приедешь и привезешь денежки?
Либо плати мне прямо сейчас, прежде чем забирать товар, либо возвращайся с
деньгами прежде, чем отплыть домой, Гуннар Кровавый Топор!
Тот оскалился на нее, но все же ответил:
— Да получишь ты свое серебро, алчная сука! А теперь собирай
девок! Я вовсе не намерен торчать тут еще целый день! — Он сграбастал Риган в
охапку; — А эту цыпочку я тебе не доверю. Заберу сам это сокровище.
— Нет, вначале дайте мне иглу и нитки! — настаивала — Риган.
Монахиня со злостью швырнула ей просимое и в ярости выбежала
из комнаты.
— Ты тверда, словно скала, девушка! — сказал Гуннар Кровавый
Топор. — Если бы не куча монет, которую мне отвалят за тебя в Дублине, я взял
бы тебя в жены. Как зовут тебя, девушка?
— Риган.
— Но это имя юноши! — изумился Гуннар.
— Моя мать хотела сына. Но первой родилась моя
сестрица-близнец, Груочь, а сразу же за нею — я…
— Так у тебя есть сестра-близнец? — присвистнул Гуннар. —
Вот если бы вы обе достались мне, я просто озолотился бы!
И он повел девушку прочь.
Они спустились по ступеням, но не пошли через внутренний
обсаженный розами дворик: Гуннар распахнул неприметную дверку в стене, ведущую
наружу. Взору Риган предстала узенькая тропка, спускающаяся к морю. А на берегу
она увидела еще не спущенный на воду самый настоящий корабль. Такое Риган
видела впервые. Утлые челны, бороздившие гладь озера там, в Бен Мак-Дун, ни в
какое сравнение не шли с этим красавцем. Она сразу же поняла, что это судно
может свободно переплыть море.
— Из чего он сделан? — спросила она Гуннара.
— Из дуба, — отвечал датчанин. — А мачта сосновая. Нам порой
помогает ветер, но на судне еще должно быть тридцать два гребца, хотя сейчас
тут нас всего около двадцати. В летнем море куда легче…
— И он поплывет прямо через море?
— Ну да!
— А долго придется плыть? Когда мы доберемся до этого…
Дублина?
