Риган расхохоталась:
— Вот и мне тоже!
Плавание было спокойным, без приключений. Другие женщины
поочередно то плакали, то молились, а Риган Мак-Дуфф и Морэг успели сдружиться.
Обе они считали спутниц глупыми овцами, и вправду, к чему рыдать, если этим
делу не поможешь?
Корабль был очень мощный, тяжелый, и, поскольку летний ветерок
не мог наполнить паруса, гребцам пришлось изрядно попотеть. Женщин кормили
хлебом и высушенной копченой рыбой, а вода была в бочонке, стоящем у главной
мачты. Целыми-днями они перешептывались, сбившись в кучку, а ночами беспокойно
спали, разметавшись под палубным тентом. Для отправления нужды предназначено
было одно ведро на всех — по мере надобности оно опорожнялось прямо за борт.
Риган никогда не считала, что жила в роскоши дома, в замке
Бен Мак-Дун, но в сравнении с тем, что пришлось ей вытерпеть на корабле, жизнь
дома казалась ей воистину земным раем. Другие девушки были из крестьянских
семейств и не изведали лучшей доли. Что бы Груочь ощутила, окажись она здесь?
Да и вспоминает ли о ней сестра, гадает ли, что с нею происходит?.. Или она
вполне довольна положением законной жены Иэна Фергюсона? Об этом Риган уже
никогда не узнает…
На четвертый день они достигли Дублина и вошли в устье реки
Лиффи, где ненадолго бросили якорь, ожидая прилива. Риган никогда прежде не
видела города, но скопление серых бревенчатых зданий, которое и представлял
собой хваленый Дублин, не произвело на нее впечатления. Гуннар Кровавый Топор
тяжелым шагом направился на корму и там согнал рыдающих женщин в кучу — всех,
кроме Риган и Морэг.
— А ты пойдешь со мною, — хрипло бросил он Риган.
— И Морэг тоже! — храбро отвечала девушка.
— Донал Рай ее не купит, — нетерпеливо отвечал он. С какой
стати он вообще объясняется с этой девицей? — Здесь представляешь истинную
ценность ты одна, дева.
— Неужели ты надеешься произвести впечатление на Донала Рая
только моей красотой? — невозмутимо спросила Риган. — Думаю, куда эффектнее
будет, если при мне будет личная прислужница. Ведь я как-никак дочка лаэрда,
Гуннар Кровавый Топор!
Гуннар секунду поразмыслил — дело принимало неожиданный
оборот — и тотчас же понял, что мудрая девушка воистину жемчужина! Она была
права. Донал Рай хорошо заплатит за такую покупку, к тому же его восхитит ее
утонченность и стиль. Что-что, а стиль Донал Рай всегда уважал…
— Вот и хорошо, — согласился Гуннар, — служанка пойдет с
тобой. — Он отвернулся от девушек, дал им знак следовать за ним и, услышав
сзади легкие шаги, ухмыльнулся.
За спиною викинга Риган хитро улыбнулась Морэг. Девушки
обдумали все заранее, еще прошлой ночью, когда остальные спали. Ни у Риган, ни
у Морэг никогда прежде не было подруги, и они не желали разлучаться.
Наконец якорь был поднят на палубу, и корабль,
подталкиваемый мощными взмахами длинных весел, потащился к бревенчатой
пристани, куда и причалил. Женщины на борту вновь заголосили.
Гуннар Кровавый Топор глядел на них с отвращением. Затем
повернулся к своему ближайшему помощнику Тору Тугому Луку:
— Продай этих кур по хорошей цене, смотри не продешеви, а я
должен как можно скорее доставить эту красотку и ее служанку Доналу Раю. И не
позволяй Ларсу Серебреннику обвести тебя вокруг пальца! На борту десять женщин.
Все они в расцвете сил: ни одна не больна, ни одна не ослабела… Это дорогой
товар! Я рассчитываю получить за них кучу серебра, — потом повернулся к Риган и
Морэг:
— Ну, пошли! — и поспешил вниз по сходням, сопровождаемый
двумя юными созданиями.
Девушки с интересом оглядывали другие суда, стоящие у
пристани. Некоторые были куда меньше, чем тот корабль, на котором они прибыли,
но другие были просто огромны и куда более красивы. Заинтересовали девушек
также и люди, копошащиеся на палубах. Множество было светлокожих и русоволосых,
другие смуглые, а на палубе одного корабля девушки, к величайшему своему
изумлению, углядели чернокожих. Это поразило их и немного испугало.
Дублин возник на месте первого поселения викингов в Эйре.
Заложен город был около ста лет назад — на месте двух кельтских поселений.
Викинги звали свой город Дабб Линн, что означало «черная вода», — намекая на
водовороты и омуты в том месте, где сливались река Лиффи и ее приток Пудль.
Норвежцы и даны пытались в прошлом веке утвердить в городе свое господство.
Однажды город был разрушен до основания племенами кельтов, но за двадцать лет
полностью отстроился. Именно в Дублине основали викинги невольничий рынок.
Работорговля процветала наряду с прочими промыслами. До недавних пор людей
обменивали на крупный и мелкий скот, но недавно северяне основали монетный двор
и стали чеканить золотую и серебряную монету. Это облегчило торги и сделало их
более захватывающими.
Войдя в город, они остановились перед величественным
сооружением, выстроенным из камня и дерева. Гуннар Кровавый Топор громко
стукнул в дубовые ворота здания рукоятью меча. Тотчас же скрипнули петли, и
сквозь узкую щель наружу выглянуло маленькое темное личико. Когда отворивший
узнал гостя, он раскрыл ворота пошире, пропуская северянина и обеих девушек.
— Приветствую тебя, Абу! — Гуннар отвесил шутливый поклон. —
Вижу, боги милостивы к тебе: ты все еще процветаешь в доме Донала Рая.
— Да, я благоденствую, — отвечал маленький человечек высоким
и звонким голоском.
— Никогда не видела подобных крошек! — шепнула Морэг.
— А кто этот человек? — спросила Риган у Гуннара.
— Пигмей, — последовал краткий ответ. Риган это слово было
незнакомо, и она, взглянув на одуревшую Морэг, недоуменно пожала плечами. Они
находились во внутреннем дворике странного здания. Небольшое пространство было
загромождено разного сорта товарами — мешками, тюками… Гуннар сделал им знак
следовать за ним и малышом Абу. Они вошли в одну из дверей.
— Ждите здесь, — властно приказал Абу и, перебирая
коротенькими ножками, поспешил во внутренние покои. Почти сразу же он
воротился:
— Входите! Хозяин примет тебя, Гуннар Кровавый Топор.
Они вошли в покои. Обе девушки были ошеломлены увиденным.
Стены здесь были из отполированного до блеска дерева и все увешаны драгоценными
шелками. Каменный пол сверкал. В комнате не было ни одного окна, а в очаге
пылали яблоневые поленья, от которых струился аромат и приятное тепло. А
светильники — таких они прежде не видывали — высокие, железные, и еще па
ножках! Они хорошо освещали комнату. На возвышении, под роскошным балдахином в
кресле, обтянутом кожей, восседал смуглокожнй человек. Он был весь какой-то
удивительно округлый — и тело, и бритая голова, а лицо, начисто лишенное какой
бы то ни было растительности, более всего напоминало полную луну. Он казался
обеим девушкам совершеннейшим чужестранцем, но когда он заговорил, то они
поняли его без труда.
