Глаза его скользнули от покатых плечей к ее округлому заду.
«Словно две половинки твердого молодого персика, — подумал он… — Изгиб спины
очень грациозен. Она высока для женщины, но не чересчур. И больше за счет
длинной и гибкой талии, нежели ног… Какие изящные щиколотки…» Встав на колени,
он приподнял одну ногу Риган. Узкая ступня, высокий подъем… У девушки тонкая
кость. Сложена она дивно. Да, Донал Рай не солгал. Луна и солнце…
Карим поднялся и развязал ленту, поддерживающую ее волосы.
Их золотой шелк рассыпался по плечам и заструился по спине, закрыв копчик. Он
коснулся этих дивных волос — нежны, словно бесценные китайские шелка…
— Повернись теперь снова ко мне лицом. Когда она
повиновалась, он приказал ей открыть рот. Риган пришла в неописуемую ярость.
Она ведь думала, что он шутит… Теперь она совсем было вознамерилась грубо
отказать этому бесцеремонному и странному человеку, но увидела глаза Морэг,
полные мольбы и слез… И Риган подчинилась.
Карим заглянул ей в рот, отметив, что все зубы на месте, и
ни на одном из них нет порока. Дыхание ее свежо. Это хороший признак. Потом
взял девушку двумя пальцами за подбородок и стал поворачивать голову из стороны
в сторону, на сей раз придирчиво осматривая кожу — что ж, кожа нежна, прозрачна
и вполне здоровая. Точеный носик, чувственный рот и прелестный цвет глаз.
Настоящий аквамарин, притом чистейшей воды.
Отпустив подбородок Риган, он как ни в чем не бывало
обернулся к собеседникам, все еще сидящим за столом.
— У девушки недурные возможности, Донал Рай, и у нее сильная
воля, ты не ошибся.
— Так ты возьмешь ее на выучку. Карим? Я никому другому ее
бы не доверил. Я знаю двоих важных господ в Аль-Андалус, которые владеют
Рабынями Страсти, которых вышколил ты. Карим. Эти девушки настолько околдовали
своих повелителей, что те воздают им все возможные почести. Девушек зовут Айша
и Субх. Ты занимался ими лет семь тому назад…
— Я помню их обеих, — отозвался Карим. — Айшу продали
какому-то богачу из Севильи, Субх же попала прямиком к королю Гранады. И от
того, и от другого я получил в благодарность богатейшие дары. А тут как раз мне
и прислали эту злополучную девушку, которая потом убила себя… С той поры я не
обучил ни одной, Донал Рай…
— Но вышколишь эту, не правда ли. Карим? — хитро усмехнулся
Донал Рай.
Молодой человек рассмеялся, сдавая позиции:
— Хорошо, добрый друг отца моего, я вышколю для тебя Зейнаб.
А когда она всему научится, я сам отвезу ее ко двору калифа Абд-аль-Рахмана и
преподнесу ему от твоего имени. Но предупреждаю, с нею мне придется нелегко. Я
вижу, как она горда и свободолюбива, я не встречал еще таких ни среди мужчин,
ни среди женщин…
— Ты дал ей прекрасное имя! — широко ухмыльнулся Донал Рай.
— Зейнаб… Оно мне по нраву! И подходит тебе, Риган Мак-Дуфф, сейчас я в
последний раз называю тебя именем, данным тебе матерью при рождении. Морэг,
одень госпожу и отведи ее в особый покой, который для нее приготовлен. Эрда
проводит тебя, девочка. — Потом он повернулся к Кариму:
— Теперь эта девушка в полном твоем распоряжении. А сейчас
продолжим беседу, друзья мои…
— Завтра, Донал Рай, — отвечал капитан. — Мы пробыли в море
не одну неделю. Ты меня понимаешь? Теперь нам надобно лишь общество искусных
куртизанок. Сегодняшний вечер, с твоего позволения, мы с Аллаэддином посвятим
плотским утехам, а с завтрашнего дня я начну образовывать Зейнаб. Теперь я это
тебе обещай, старый друг отца моего, Донал Рай! Так решено? — Карим протянул
хозяину руку, и Донал Рай сердечно пожал ее.
— Решено, Карим-аль-Малика! — произнес он. — Абу, отведи
женщин и препоручи их заботам Эрды.
Риган и Морэг вывели из комнаты. Когда они удалились,
Аллаэддин спросил Донала Рая:
— Ты не возражаешь, если я займусь воспитанием этой малышки
с толстыми косичками? Она заставила забиться мое сердце. Сколько ей лет?
— Вполне достаточно, — хохотнул Донал Рай. — У нее уже
бывают регулярные истечения, как сказала Эрда, но предупредила, что она еще
девственна.
— Приятно будет быть у нее первым! — чистосердечно признался
Аллаэддин-бен-Омар.
— О, ты проторишь другим дорожку! — снова хихикнул Донал Рай
— и все расхохотались.
Риган и Морэг слышали взрыв мужского смеха, идя за
безмолвным малышом Абу на женскую половину, где их поджидала старая Эрда. Когда
малютка передал их с рук на руки старой женщине, Риган дала волю чувствам:
— Можно было подумать, будто я кобыла! Или корова на
продажу! — бушевала она. — Ненавижу этого человека! Он ужасен! Омерзителен! Он
даже посмел заглянуть мне в рот! Нюхал мое дыхание, Морэг!
— А мне он показался очень вежливым и милым, — осмелилась
возразить Морэг.
— Милым? — прошипела Риган.
— Он вовсе не был жесток, госпожа, — спокойно отвечала
служанка. — И ни разу в его глазах не блеснула похоть…
— Как это ты заметила, моя милочка? Ты была слишком занята
флиртом с его чернобородым дружком! — отрезала Риган.
Морэг захихикала, признавая свою вину:
— — Но он так хорош собою, госпожа, к тому же он отвечал
мне взаимностью…
— А Карим-аль-Малика запускал руку тебе между бедер? —
поинтересовалась вдруг Эрда.
— Что-о-о-о? — задохнулась от ужаса Риган.
— Ну, трогал он тебя между ногами? — повторила Эрда. Касался
ли потаенных местечек?
— Нет! — возмущенно отвечала Риган, придя в ужас от одной
этой мысли.
— Тогда с чего это ты взбеленилась, моя курочка? —
невозмутимо спросила старая женщина. — Он просто осматривал тебя. Разве это
преступно — любоваться прекрасной девой?
— Он ощупывал мои груди! — выпалила Риган.
— Чтобы ощутить, достаточно ли упруга твоя плоть, — спокойно
отвечала Эрда.
— Я не вещь и никому не принадлежу! — зло воскликнула Риган.
— А вот тут ты жестоко ошибаешься, моя птичка, —
ответствовала Эрда столь же невозмутимо. — С того момента, как Гуннар Кровавый
Топор продал тебя Доналу Раю, ты стала его вещью.
— Но этот проклятый викинг не имел никакого права меня
продавать! — запротестовала Риган. — Моя семья отослала меня в обитель Святой
Майры…
— Что означало, — продолжала Эрда, — что ты поступаешь под
опеку аббатисы, матери Юб, которая и продала тебя Гуннару, а тот, в свою
очередь, — Доналу Раю. А господин препоручил тебя Кариму-аль-Малике, чтобы,
обучив тебя искусству любви, он передал тебя с рук на руки калифу Кордовы от
имени Донала Рая. Ты станешь собственностью калифа, дитя мое. И чем скорее ты
смиришься с этим, тем будет лучше для тебя самой, поверь. Это завидная доля,
Зейнаб. Если бы в твои годы я блистала эдакой красой, я стала бы королевой!
