— А теперь подойди ко мне, — велел он. — Помни, что я, ни к
чему не стану силой принуждать тебя, но теперь буду тебя касаться. Не нужно
бояться меня, Зейнаб. Ты поняла?
— Да, мой господин.
Нет, она не станет бояться, а если и испугается, то он не
увидит этого ни по ее лицу, ни по глазам…» Я Зейнаб, — думала она, свыкаясь со
всем тем новым, что входило в ее жизнь с этим именем. — Я существо, созданное
для ласк и восторга мужчины. Вся дальнейшая жизнь моя зависит от того, чему
научит меня этот человек. Я не хочу в мужья чудовища, подобного Иэну Фергюсону.
И не имею никакого желания провести остаток дней в обители, молясь Господу, о
котором почти ничего не знаю… Я Зейнаб — «прекраснейшая»…«Усилием воли она
преодолела дрожь, охватившую ее тело, когда Карим обнял ее и притянул к себе.
…Он почувствовал, что она подавила отвращение, и был
удовлетворен. Потом, взяв ее за подбородок, приподнял голову девушки и стал
нежно поглаживать тыльной стороною руки ее скулы и челюсть. Пальцем провел по
прямому носику, затем принялся ласкать ее губки, покуда те не приоткрылись.
Когда он улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, Риган.., нет, уже Зейнаб
почувствовала, что ей не хватает воздуха.
— Ты ощутила силу касаний? — как бы между прочим
поинтересовался он.
— Да, — она кивнула. — Это мощное оружие, мой господин.
— Только если уметь им пользоваться, — поправил он. — Ну,
продолжим. — Он слегка отвернул в сторону головку Зейнаб и губами нашел нежное
местечко как раз под мочкой уха; — Касаться можно не только руками, но и
губами… — объяснял он, — ., и языком. — Он мощным движением провел языком по ее
шейке, благоухающей гарденией.
Зейнаб помимо воли затрепетала.
— Ты начинаешь испытывать возбуждение, — сказал Карим.
— Правда? — но она не вполне поняла его.
— Отчего ты вдруг задрожала? — спросил он.
— Я.., я не знаю… — честно отвечала она.
— Взгляни на свои соски, — велел Карим. Она поразилась,
сколь малы они стали и тверды, словно цветочные бутоны, прихваченные морозцем.
— Что ты ощутила, когда мой рот коснулся твоего тела?
— По…покалывание, наверное… — заикаясь, ответила Зейнаб.
— А где именно? — синие глаза пристально глядели на нее.
— Во всем теле, — призналась она.
— Твои чувства пробуждаются, — спокойно констатировал он.
Потом, к ее величайшему изумлению, легко подхватил ее на руки и перенес девушку
на постель. Нежно уложив ее, он сказал:
— Продолжим наш урок здесь. Я хочу, чтобы ты привыкла к
несколько более интимным прикосновениям, а это легче проделывать здесь, и лежа.
»…Он не собирается делать мне больно «, — повторяла она про
себя как заведенная.
— Я буду теперь касаться твоей груди, — предупредил Карим,
тотчас же начав ласкать своими длинными пальцами маленькую нежную полусферу.
Потом он накрыл ее ладонью и слегка сжал — она прерывисто вздохнула,
занервничав. Тогда он убрал ладонь и стал ласкать ее легкими движениями —
самыми кончиками пальцев. Сунул палец себе в рот, не сводя с нее глаз, а потом
принялся водить смоченным пальцем вокруг одного из сосков, пока тот не стал
влажным. Затем, склонившись, он нежно подул на него.
…Это и впрямь удивительно приятно, подумала про себя Зейнаб.
Потом спросила:
— А могу я делать так с тобой? Доставит это тебе удовольствие,
мой господин?
— Тебе было приятно, Зейнаб?
— Думаю, да… — призналась она.
— Со временем я позволю тебе исследовать мое тело, но пока
рано, мой цветочек… А теперь продолжим. — Темноволосая голова его склонилась, и
на этот раз губы Карима сомкнулись вокруг соска Зейнаб, и она прерывисто
вздохнула.
»…Это воистину сладко!«— пораженная, поняла она. Движения
его губ вызвали прилив таких ощущений, о существовании которых девушка никогда
прежде не подозревала и не считала себя способной их испытывать.
— 0 — о-о-ох! — вырвалось у нее помимо воли. Он понял, что
это стон наслаждения, а вовсе не страха. И сразу же занялся второй грудью — и
вот уже юное тело выгибается в его руках, стремясь навстречу ласкам его рта… Он
был удовлетворен. Она быстро расставалась со страхом. К счастью, травма,
нанесенная ей, не столь серьезна, как он прежде полагал… Наконец, посчитав, что
достаточно раздразнил ее. Карим запечатлел легкий поцелуй на ее губах:
— Я доволен тобою, Зейнаб, — сказал он с нежной улыбкой. —
Ты нынче прилежная ученица. А теперь, если хочешь, можешь одеться и пойти в
садик к Оме, я разрешаю тебе.
— Ты.., ты не хочешь продолжать? — она была явно
разочарована.
— Вечером мы продолжим урок, — спокойно отвечал учитель.
— О-о-о… — она поднялась с ложа и, быстро одевшись, покинула
комнату.
Карим-аль-Малика хмыкнул. Да, давненько он не обучал
девушек! Прежде он всегда держал себя в руках. И на этот раз он не изменил
себе, хотя она и испытала наслаждение от его ласк и прижималась к нему… Но в
какой-то момент его мужское естество мгновенно превратилось из дрессированного
животного в дикого и буйного зверя. Ему пришлось собрать в кулак всю волю,
чтобы тотчас же на месте не овладеть ею. Правда, девушка этого не поняла, но
ведь и она страстно возжелала его…
…И он, не прерываясь, ласкал ее благоуханную плоть отчасти с
целью самодисциплины. А потом отпустил ее — так, как когда-нибудь отпустит ее
настоящий властелин, насладившись этим прекрасным телом. Это было непросто…
Теперь он понимал, как сглупил, отказавшись обучать девушек после того, как
Лейла из-за него покончила с собой. Это крайне раздосадовало его, он страдал,
но опять же во имя самодисциплины ему следовало бы тотчас же заняться новой
ученицей…
Образование, полученное им в Школе Страсти в далеком
Самарканде, было для него мощным источником доходов, позволившим ему
приобрести» И-Тимад»и плавать, куда ему вздумается. Купив корабль, он вскоре
сколотил сплоченную команду матросов, где царила дружба и полнейшее
взаимопонимание. А лишившись прежней кормушки, в последние годы он вынужден был
проводить в море куда больше времени, нежели ему бы того хотелось. Донал Рай ни
разу не обмолвился о том, сколько заплатит ему за обучение Зейнаб, но Карим
знал, что старый друг его отца будет щедр…
Направляясь в садик, Зейнаб столкнулась с выходящим оттуда
Аллаэддином-бен-Омаром. Она кивнула ему, но ничего не сказала. Прислужницу свою
она нашла сидящей на мраморной скамье — раскрасневшуюся и трепещущую.
— Он хочет тебя соблазнить, — предупреждающим тоном сказала
Зейнаб.
