− Что, если завтра с утра?
− С утра меня не будет. – Квасов прошел в прихожую, порылся в шкафчике, вернувшись на кухню с парой сейфовых ключей. Протянул ключи Жукову. – Держи. Только условия: на звонки в дверь и по телефону не реагировать, никого не приводить, с соседями не общаться.
− Неужели все айзеры?
− Один – да, остальные – не поймешь, но масть пиковая однозначно.
− Тогда я однозначно проникся, − сказал Жуков.
− Во, жизнь как сводит и разводит! – подытожил Геннадий. – Ведь как будто вчера мы в сереньких костюмчиках и аленьких пионерских галстучках брели из постылой учительской и мечтали о Турции, где нас ремнем не выпорют и в угол не поставят. А почему, кстати, о Турции? Я уж забыл…
− А я с матерью каждое лето в Батуми ездил, − пояснил Жуков. – Там плавать с маской и трубкой научился. А граница – совсем рядом. Прикинул – переплыть нечего делать! Естественно, так мне казалось…
− А чего мы в Турции планировали делать, не помнишь?
− Смутно. Ну, а чем не жизнь? Лишь бы в нее попасть. Рыба в море, фрукты на деревьях… И никакой орфографии с алгеброй и химии с ботаникой. Вот и все наши с тобой планы.
− Узко мыслили, брат!
− Наоборот – широко!
МАРК
Едва грузная фигура Жукова скрылась в суматохе толпы у входа в аэровокзал, Марк, проводив товарища, незамедлительно отправился к морпеху Виктору.
Им владела тревога и досада. Отъезд Жукова в Россию он расценивал, как серьезную ошибку, способную обернуться плачевными последствиями. План дальнейших действий, уже окончательно утвердившийся в его сознании, требовал слаженной работы именно трех людей, сплоченных общими интересами, но тупой носорог Жуков ничего не желал слушать, захваченный стремлением к немедленному и, как ему казалось, спасительному бегству. Паникер – партнер ненадежный, а к тому же, как рассудил Марк, в той игре, что теперь предстояла, Жуков мог быть полезен в качестве фигуры технической, но, да и только. Пусть улетает. На развитие событий его исчезновение не повлияет.
Если расследование будут вести профессионалы, они в любом случае проанализируют распечатки телефонных контактов беглого десантника, и вплотную займутся его связями. Сам собою вставал вопрос: продолжать ли привычное бытие, прикидываясь ничего не ведающим обывателем, либо уклониться, что называется, от объятий противника? То есть, в принципе, последовать примеру Жукова.
Виктора он застал в состоянии крайнего и беспросветного уныния.
Облаченный в драные спортивные штаны и в облезлую футболку, он сидел за бутылкой пива на кухне. Лицо его было печальным и тусклым, как стакан с водой в дешевой забегаловке. Угрюмо пригласил Марка составить ему компанию, а затем поведал, что вчера его покинула супруга, переместившись к какому-то перспективному американцу.
− Как она себе эти трусы купила, − горько изрек морпех, − я сразу усек: идет измена Родине… И измена затягивается.
− Этого следовало ожидать, − пожал плечами Марк. – Девка с университетским дипломом, с языком, на хорошей работе… А теперь посмотри на себя. Грубиян, матерщинник, лицо без определенных занятий. С уголовными, замечу, наклонностями. Но, может, оно и к лучшему.
− Что она свинтила, или что я с наклонностями? – вяло поинтересовался Виктор.
− Что ты свободен от обязательств, − пояснил Марк. – Поскольку сегодня твоя жизнь в корне поменяется. Так что утри слезы, они тебе еще понадобятся. – И, не дожидаясь реакции компаньона на такое заявление, изложил ему суть случившегося с Жуковым.
Виктор слушал его молча, поскребывая ногтем плотную щетину на подбородке.
Что удивительно, никакого возмущения или недоверия перед тем, что заправилы самой, ха-ха, демократической страны, могли угробить сотни своих соотечественников и разворотить сердце Манхэттена, после чего преследовать с целью убийства тех, кто приблизился к их тайнам, Виктор ни в малейшей степени не выказал, приняв это как должное и вполне естественное. А Марк в какой уже раз скучно убедился в неправедности этого мира, понятной, в общем-то, каждому. И в этом понимании существовало довольно циничное смирение, ибо без него невозможным становилось индивидуальное тихое процветание. Либо – устремление к таковому.
− А если включить дурака? – спросил Виктор. – Ничего не ведаем, вообще какие претензии? Проблемы Жукова пусть решает Жуков.
− Наши проблемы в том, что мы свидетели, − сказал Марк. – И не по делу о кражонке в супермаркете. Нами займутся всерьез и предметно. А у тех, кто нами займется, поверь уж мне, логика бестрепетная. Цацкаться с какими-то невразумительными субъектами они не станут. Кто мы здесь? Мусор. И цена нам – цена двух патронов. Но если ты большой оптимист, продолжай пить пиво и жди, когда сюда придут нехорошие ребята. Только я к тебе пришел не с советами, а с планами, как совместно выжить. Мы с тобой ягодицы одной и той же части тела, в которой одновременно и находимся.
− Ты знаешь, − сказал Виктор, − жизнь штука непредсказуемая. Может, не все так и сурово. Может, обойдется само собой. А мы сгоряча накуролесим чего и подставимся.
− Согласен, − кивнул Марк. – Вначале понаблюдаем за развитием ситуации. Но − со стороны.
− А как же работа, квартира…
− У меня есть деньги, − сказал Марк. – И я готов закрыть ими наши проблемы. И наши действия, если таковые потребуются.
− Какие действия? – приподнял ломаную, в шрамах, бровь Виктор.
− Нам надо устранить источник проблемы, − сказал Марк. – Мистера Уитни. Если все замкнуто на нем, есть шансы выжить.
− С ума сошел! Это только усугубит…
− Как раз нет. Он в гуще больших событий, а потому не так просто выявить причину… недоразумения. У него наверняка десятки врагов. Мы − в последних рядах подозреваемых. Но если по поводу известной нам темы существует коалиция, − да, наша борьба безнадежна. Будем бегать.
− До первого полицейского, − заметил Виктор.
− Почему? У меня найдутся комплекты подходящих документов. Да и у тебя тоже. Главное, − исключить прецеденты с отпечатками пальцев. То есть существовать законопослушно. И прилежно рассчитываться за покупки в супермаркетах.
− А жить где будем?
− У одной моей хорошей знакомой. Сегодня я тебя с ней сведу. Дама уже два месяца без мужского внимания. Ее приятель сидит за ограбления ювелирных лавок. Может, слышал? Там человек восемь по делу проходят… Дамочка нуждающаяся, раньше пела в ресторане на Брайтоне, сейчас списана с эстрады по возрасту. Но так, ничего еще… Денег за приют я ей подброшу. Легенда такая: у нас неприятности с ментами, надо на время запорошиться… Тема ей знакомая и понятная. Отношение к теме: привычно-уважительное. Но сразу предупреждаю: фактор материальный для нее не главное…
