Открыв дверь, обнаружил за ней трех арабов, надутых значимостью, как петухи перед боем, и уставившихся на меня со злобной подозрительностью.
На английском языке, благо хорошо мною освоенным, я поведал им о проблеме, о своей должности, а затем выложил перед главным усатым начальником в бурнусе интересный документик: удостоверение члена международной полицейской ассоциации.
Документик, размером и формой похожий на паспорт, в черной кожаной обложке, с литым, в разноцветных эмалях, номерным знаком, являл собою практически точную копию удостоверения Интерпола и выглядел более чем внушительно.
В родной стране эта ксива в силу своей международной расплывчатой принадлежности, что называется, не канала и воспринималась ментами, привыкшими к конкретным корочкам, как некая туфта. С другой стороны, обеспечивающая ее выпуск общественная организация успешно притуливалась к реальным силовым структурам, находя там поддержку и понимание, и за это сомнительное удостоверение личности тщеславные людишки выкладывали хорошие деньги, на ее штамповке процветал бизнес, а мне она приплыла в руки как сувенир к уважаемому человеку.
И как выяснилось, не зря я отягощал ею карман, словно предчувствовал, что документик рано или поздно для достижения мелких целей сгодится.
Старший араб, ознакомившись с ним, уважительно привстал и пожал мне руку с пониманием. Кивнул младшему коллеге, протянув ему паспорта моей семейки:
– Немедленно…
И спустя считаные минуты я оказался в объятиях встречавшего меня Димы – располневшего, вальяжного, в облаке аромата дорогого парфюма и легкого коньячного перегара.
– Все разговоры завтра, сейчас устраивайтесь, потом бухаем! – объявил он, и я понял, что отпуск начался.
Поселил нас Дима на верхотуре одного из небоскребов, плотным частоколом заставивших все побережье и олицетворяющих новый лик страны, чьи жители в недавнем прошлом обитали в шалашах из пальмовых ветвей и спали в обнимку с верблюдами, покуда их мертвые песчаные земли не превратились в нефтяные закрома заокеанской цивилизованной державы. И небоскребы свои, на непрочном песочке основанные, копировали они с тех, далеких, стоящих на твердой американской почве. Но получилась репродукция. Те, старые нью-йоркские каменные гиганты, я помнил, и дышали они иной энергетикой, иным качеством и содержали иную историю – долгую и выстраданную. И отличал их имперский победный и горделивый дух. А эти коробки, как и наша помпезная и нелепая «Москва-сити» на болоте, являли собой суррогат, подделку, как непрочные китайские джинсы. И ведь казалось бы – тот же бетон, арматура, стекло, проект, наконец! А выходит всего лишь подобие. Ибо каждой почве – свое строение, природой народных традиций проникнутое.
– Ну, как тебе развитие рынка недвижимости? – вопросил меня Дима, отодвигая портьеру на высоченном, в три моих роста окне и протянув руку, приглашая полюбоваться мириадами городских огней, сиявших под нами.
– Какая красота! – прошептала Ольга.
– Картинка впечатляет, – согласился я. – Масштаб серьезный, другое дело – к подражательству всегда отношение снисходительное, ибо все заимствовано, ничего своего. А вот пародия – да, это искусство. Но в строительном бизнесе юмор неуместен.
– Кисло ты реагируешь… – качнул головой Дима, разливая по высоким тяжелым стаканам виски.
– А чего восторгаться? Раньше здесь были виллы и замки в тропических кущах, прозрачный залив, а теперь застекленные скалы и сплошной асфальт, – сказал я. – Лет через десять тут будет мертвое море.
– Ну и наслаждайтесь, пока есть чем! – провозгласил он тост.
Мы пригубили виски, Ольга ушла укладывать ребенка, а мы остались наедине в просторной гостиной.
– Как я понял, у тебя проблемы, – сказал я.
– И еще какие! – подскочил он с кресла и потерянно повел головой по сторонам, словно не зная, с чего начать. – Познакомился я пару лет назад с одним арабом, – начал неуверенно. – Еще в советские времена учился у нас, говорит по-русски, зять шейха, солидный парень… Предложил мне партнерство с недвижимостью. Ну, и завлек… Два года все шло гладко, а потом надул меня до десяти атмосфер… Кинул на шесть квартир. Я за них заплатил, а по документам они все его… Что делать – ума не приложу. Судиться с ним – дело пустое. Он пригрозил: начнешь выступать – вылетишь из страны. И ведь не пикнешь: он – гражданин, а у меня лишь виза. Пойду на конфликт потеряю последнее. Вообще… чем больше узнаю арабов, тем больше понимаю евреев.
– Странный факт, – сказал я. – Родственники шейхов предпочитают учиться в Гарварде или в Сорбонне.
– Ну, уж не знаю, что его привлекло в то время в Москве…
– Значит, был мотив, – сказал я. – Как же ты так со своей боевой коммерческой биографией не учуял провокатора?
– Да он кого хочешь окрутит! – запальчиво произнес Дима. – Нашего консула, представь, и то шестеркой своей заделал. Тот ему даже российский паспорт выписал, чтобы с визами ему не мучиться. А он в Москву постоянно мотается, у него там агентство по продаже здешних неликвидов.
– Ну, и напиши мне его полное имя, – предложил я. – И завтра начнем думать… Вернее, кое-что предпринимать.
– Если ко мне все вернется, одна квартира – твоя! С бассейном и с видом на море! – горячо пообещал Дима. – Ты меня знаешь, я никогда не кроил…
Утром после завтрака пошли на пляж, уселись под тентом на зеленом газончике.
Жена и с ребенком незамедлительно прошествовали к голубой спокойной водичке, а я, потягивая тропический коктейль, позвонил одному из помощников Олейникова, парню толковому, не мешкающему с оперативными решениями и хваткому, как клещ. Объяснил, не вдаваясь в излишние детали, ситуацию.
– Если во времена оные он учился в Москве, значит… – сказал я и выдержал паузу.
– Все понял, пробью анналы, – откликнулся он.
И к вечеру, когда мы прогуливались в узких улочках старого города, раздался звонок.
– Ты все правильно угадал, – сказал мне помощник. – Он на хорошем старом крючке. Аферист еще тот. Кстати, он гражданин Сирии, а в Эмиратах – никто. Знает кое-кого из окружения шейха по делам коммерции, ну, и конструирует легенды в пользу своей значимости. Если надо, мы его серьезно прижмем…
– Мы его спрессуем с двух сторон, – поразмыслив, сказал я, а затем набрал номер телефона Димы. – Когда твой араб в очередной раз вылетает в Москву?
– Завтра, – убито откликнулся он. – У меня в его офисе секретарша… Это… Ну, замечательные отношения, она мне барабанит… Три часа назад заказала ему билет.
Я позвонил верному Акимову. Сказал:
– Завтра в аэропорту принимаете араба с фальшивым российским паспортом. То есть бланк паспорта подлинный, но выдан незаконно, лицу без гражданства, что означает использование заведомо подложного документа. Статья! Данные вышлю сообщением. Когда начнете работать с задержанным, позвони мне. Работайте с напором, без стеснений. И ждите поддержку со стороны наших «соседей». Они подъедут поставить ему на место съехавшие от жизненных успехов мозги.
