Глава 6
И покатилась жизнь далее – основательная и привычная, и все у меня было в ней, и любые рычаги под рукой, и связи, и деньги, и уважение окружающих, все удовольствия и роскошь, о каких ранее и мечтать не приходилось, только никакой радости от своего благополучного бытия мною не ощущалось, ибо знал я, что качаются за моей спиной черные тени зловещих грехов, способные обрасти плотью каких-либо внезапных угроз и перемен, должных смести меня в прах.
И не зря я предчувствовал их, ох не зря!
При очередной встрече со Жбановым он, лучившийся довольством, как объевшийся сметаны котяра, поведал:
– Хорошие новости, Юра! Коромыслов уходит в министерство. Заместителем первого лица.
– Что же здесь хорошего? – охолодел я. – Опять перетряска конторы, опять новая метла…
– Как раз нет, – сказал он, решительно выставив в мою сторону ладонь. – Все под контролем. Начинается большая игра. Скоро сменится министр, и у нашего Феди будут все шансы занять его кресло. Но для атаки ему просто необходимо занять господствующую высоту.
– Это понятно…
– А контору возглавишь ты, – расплылся он в покровительственной улыбке. – Федя поддержит, он сюда никому постороннему сунуться не даст, здесь его люди, его карман, множество положенных трудов – одно охотхозяйство чего стоит… Да и в Администрации тоже склоняются к твоей персоне… И Олейникова ты устраиваешь, подсобит дед…
Когда после очередного совещания я задержался в кабинете у Коромыслова, то сказал ему в сердцах:
– Подумай сто раз, Федор Сергеевич, прежде чем лезть в вышину. Альпинисты покоряют вершины, но долго на них не задерживаются. И упоение победой у них длится считанные минуты.
– Зато им есть о чем вспомнить… – с легкомысленной усмешкой изрек он.
– Если не разобьются на неминуемом спуске. Слушай, дорогой ты мой генерал, – продолжил я с напором. – Мы с тобой сработались, отладили все механизмы, весь коллектив тебе верен и предан, у тебя три больших звезды, друг полпред, и здесь ты будешь сидеть годы и годы. Зачем выходить на скользкий лед?
– Эх, Юра, – сокрушенно произнес он. – Нет в тебе азарта, желания сыграть по-крупному… Так и промаешься в полковниках до пенсионной поры дачных грядок… А я верю в свой фарт. И даже если Система сожрет меня – о своих поступках не пожалею. Верю в свою звезду, если хочешь…
«Ради чего?» – хотелось спросить мне, но я лишь обреченно махнул рукой.
– Впрочем, – поправился он снисходительно, – в полковниках тебе не бывать, займешь мое место. Поспособствую всеми силами.
– Ты сначала себе поспособствуй…
– Ладно… Прикуси язык со смелыми советами. Забываешь субординацию.
Выйдя в растрепанных чувствах от генерала, отправился в свой кабинет, наткнувшись в коридоре на какого-то низкорослого кривоногого типа с сальными волосами и с прыщом на носу. Тип вежливо спросил:
– Простите, а где кабинет Шувалова?
– Ну, я Шувалов, – сказал я.
– Юрий? – уточнил он, и тут на меня повеяло чем-то опасным и нездоровым, как из топки крематория.
– Юрий, если угодно…
Тут глаза типа залились холодным недоумением.
– Ничего не понимаю… – пробормотал он.
«Вот он, посланец из прошлого!» – понял я, мгновенно вспотев от ужаса.
– А вы кто такой? – поинтересовался я равнодушно.
– Я из ГУВД, работаю сейчас по одному делу с подразделением Баранова. Миронов я… Майор Миронов.
– И что вам надо, майор?
– Дело в том, – молвил он нерешительно, явно теряясь в мыслях, – что когда-то я работал в области, потом уволился, а вместе со мной служил Юрка Шувалов, опер… Потом в министерство его перевели… А после – сюда. Ну, я подумал… А других Шуваловых здесь нет?
– Путаница в информации, – отрезал я, понимая: «Все, конец всей истории».
– Ну, извините… – пробормотал он, бочком отодвигаясь от меня.
Я вернулся в кабинет. Мысли путались. Но одно было ясно: этот опер обязательно прояснит для себя внезапное недоразумение, всерьез, чувствуется, огорошившее его. И разрушит всю мою жизнь.
Подо мной, как при землетрясении, начинала расползаться черными червяками трещин почва под ногами, и я пятками ощущал струящийся жар из адских глубин.
Что делать? Пригласить этого умника в свой кабинет и убить? И вывезти тело ночью в лес? Бред!
Я вызвал к себе шефа службы наружного наблюдения. Дал необходимые неформальные указания.
Действовал я по наитию, вслепую, совершенно деморализованный, рассуждая тупо: пусть «хвосты» отслеживают маршруты, а там придумается что-нибудь, когда он покинет контору и выдвинется в городские просторы…
А, вот что надо: срочно оповестить Жбанова, тот отреагирует немедленно, направит самых лучших специалистов…
Но как же мне не хотелось убивать этого человека! Меня выкручивало наизнанку от этой мысли, бросало в холод и в жар, но я понимал, что никакого выбора здесь нет. И любое промедление означает мою погибель.
Через полчаса наружка сообщила, что объект покинул здание управления, сел в свой автомобиль и направляется в центр города.
От следующего сообщения у меня поднялись волосы дыбом:
Миронов вошел в бюро пропусков ФСБ!
Он расколол меня, сука… Он уже успел меня расколоть!
Я срочно вызвал к подъезду машину, сбегая по лестнице, набрал номер Олейникова и лихорадочно проговорил в трубку:
– В вашем бюро пропусков некто Миронов, майор из ГУВД… У него информация, которая не должна попасть посторонним. Срочно – задержать и изолировать! Я еду к вам. Прошу принять, товарищ генерал. Вопрос жизни и смерти.
– Да не суетись ты, – лениво ответил Олейников. – Все понял. Сейчас его отведут куда надо. Давай жми, мне через час в Кремль ехать…
И я как в бреду домчал до Лубянки, сунул местную ксиву едва ли не в зубы прапорам на входе и метнулся к лифту.
В секретариате заместителя главы ведомства меня встретили дружественными улыбками, рукопожатиями, и я несколько успокоился.
А встретивший меня Олейников, пребывавший в превосходном настроении после дела с отелем, дружески обняв, повел в свои покои, предназначенные для отдыха и бесед с близкими сотоварищами.
– Где этот Миронов? – спросил я. – И куда он шел?
– Вообще-то сначала я хотел выслушать тебя, – сказал генерал. – Чтобы соблюсти правила игры, заполучив информационное преимущество. Но давай я сыграю белыми, хотя в наших традициях это считается глупой ошибкой. Твой майор шел в управление «М», к своему знакомому, вероятно, куратору… И перехватили мы его чудом. И еще тебе повезло, коли рыло в пушку, что он сунулся прямо в контору, это – нонсенс, коли он у нас в осведомителях. Полагаю, куратор не мог покинуть рабочее место, а у подопечного возник очень горячий вопрос. Ну, а теперь излагай ты…
