— Хорошо, — сказал я. — Тогда пошел в магазин. Ужин за мной.
Снять квартиру в Карлсхорсте особенной проблемы не составляло: плати взятку ответственному офицеру — и въезжай на свободную служебную площадь.
Многие пустующие апартаменты, оставленные уже съехавшими на родину военными, попросту нагло оккупировала разномастная шатия— братия подобных мне бродяг-нелегалов, занимавшихся ночными набегами на магазины, угонами машин и организацией притонов с дешевыми проститутками и наркотиками.
Я к ответственному офицеру на поклон идти не хотел, поскольку вполне мог угодить из его кабинета в комендатуру, как находящийся в розыске дезертир, а присоединение же к преступным элементам считал и вовсе негодным делом: жизнь в их крысиных гнездах была мне глубоко отвратительна и сулила в итоге ту же комендатуру и последующее выдворение из страны в тюремные чертоги.
С другой стороны, приживание у Валеры не могло длиться бесконечно при всей благосконности ко мне добрейшего и либерального хозяина, трудившегося на многочисленных работах с утра до глубокой ночи.
В один из дней Валера явился в настроении весьма приподнятом, сообщив, что ему подфартило с очередной халтуркой: один из эмигрантов взял в аренду у армии огромную заброшенную квартиру под склад промтоваров и теперь намеревался снабдить ее прочной стальной дверью и решетками на окнах. Осуществление данного проекта целиком и полностью поручалось Валере.
Я предложил свою кандидатуру для помощи в работах в качестве бесплатной рабочей силы. От помощи Валера отказался, сказав, что управится сам, и единственное, в чем я могу ему подсобить, — перенести на место шабашки необходимый инструмент и сварочный аппарат, хранившийся у него на антресолях в туалете.
Заброшенная квартира впечатляла громадными комнатами с кафельными печами, высокими потолками и широкими окнами, выходившими на тихую улочку, носившую интересное название — Андернахерштрассе.
Название улицы Валера прокомментировал так:
— Вот приеду домой, друзья меня и спросят: какого, Валера, ты ошивался на этом штрассе?
Вскоре прибыл арендатор помещения — грузный лысый человечек со слюнявыми губками и голубенькими невинными глазками младенца, удивленно взирающими на мир, словно немо вопрошая: а куда, собственно, я попал?
Арендатора звали Изя. Изя находился в Германии в качестве легального переселенца из города Ленинграда, обласканный и обухоженный немецкими властями, решившими компенсировать импортом советских евреев урон, нанесенный их популяции во времена утверждения своей власти арийским населением страны.
Изя излучал благополучие, высокомерие, крайнее довольство собой и — умиротворенную, хроническую сытость, отдающую явным перееданием деликатесов.
То и дело, растопырив женоподобные пухлые ручки, Изя озабоченно ощупывал ими свое тугое пузо, на котором едва сходилась рубашка.
Глядя на этот странный массаж, я порекомендовал арендатору заняться хотя бы легким спортом типа утренних пробежек, на что последовал неприязненный вопрос: дескать, не являюсь ли я профессиональным пропагандистом здорового образа жизни?
Я ответил, что и сам нахожусь в состоянии глубокой растренированности и с огромным бы удовольствием пошел в какой— нибудь спортклуб восстановить упущенную физическую форму.
Узнав, что я искушен в восточных единоборствах, Изя озабоченно призадумался, затем своим изумленным младенческим взором изучил габариты моей фигуры, и наконец спросил, в чем состоит род моих занятий на нынешнем этапе быстротекущей жизни.
Я поведал, что нахожусь в Германии относительно недавно, намерен устроиться тренером карате или дзю-до и, если имеются предложения на сей счет, готов их заинтересованно рассмотреть.
На это Изя ответил, что в кадровой структуре его бизнеса существует вакансия охранника и одновременно грузчика, ибо он занят каждодневным развозом товаров широкого потребления по воинским частям и магазинчикам эмигрантов, а источником же товара является его сестра, кочующая в регионе Юго-Восточной Азии от одного оптового склада к другому.
— В день буду платить шестьдесят марок, — предложил Изя. — Кроме того, можешь брать барахло по закупочной стоимости. Устраивает?
Я с готовностью согласился. Но вовсе не потому, что нуждался в барахле по закупочной стоимости и в этих марках: мне просто было необходимо движение в любом направлении из того тупика, в котором я оказался, хотя мой новый командир и попутчик ни малейшей симпатии во мне ни внешностью своей, ни манерами, не вызывал.
Изя чем-то напоминал гладкого насосавшегося клопа, уверенно и опытно пользующего свои безропотные жертвы.
— Считай, ты уже на работе, — заявил он безапелляционно. — Садись в машину, едем ко мне домой, выгрузим старую мебель и сюда ее — на склад…
Жил Изя неподалеку от Бранденбургских ворот в добротной новостройке, переданной добрыми немцами социально нуждающимся эмигрантам советско-еврейского происхождения, хотя, судя по машинам престижнейших моделей, плотно у дома припаркованным, пожаловаться на слабую материальную базу своего бытия жильцы могли лишь с целью вызова гнева Господнего.
Оплачиваемая государством четырехкомнатная комфортабельная квартира эмигранта Изи, получавшего, как практически и все его собратья, пособие на жизнь и нигде официально не работающего, вмещала в себя антиквариат, телевизоры последних моделей, мебель натуральной кожи и красного дерева, хрусталь и старинный фарфор, что наводило на естественную мысль о серьезных доходах безработного хозяина, снабжающего азиатским барахлишком горячо им любимую Красную Армию.
Из квартиры мы вынесли спальный гарнитур, по моим понятиям — вполне приличный, но не устраивающий Изю стандартностью форм и линий. Видимо, вкус Изи утончался пропорционально возрастанию извлекаемых им дивидентов.
Что же касается меня, то я бы с немалым удовольствием сменил тесный диванчик, на котором обретался в комнатенке Валеры, на двуспальное ложе с двойным матрацем, перевозимое нами на склад в кузове грузового «мерседеса» моего бесившегося с жиру работодателя.
Прибыв обратно на склад, мы застали там Валеру, приделывающего к окну решетку из сварной арматуры, и еще двух хорошо одетых молодых людей — как выяснилось, знакомых Изи.
Молодые люди, приехавшие на «порше», сопровождали огромный грузовик-рефрижератор, закупоривший своей громадой узенькую улочку перед нашим домом.
— Изя, как же так? — начал один из молодых людей с укоризной. — Ты говорил, что склад оборудован, везите товар, а тут еще и двери приличной нет. Что за дела?
Изя завращал наивными своими глазками, что-то усиленно проворачивая в изворотливом уме.
— Зато есть сторож, мастер карате, — сообщил невозмутимо, потрогав мой бицепс пальчиком. — Вот… Хотите проверить уровень его боевой подготовки — милости просим.
— А, — сказал другой парень, — это — другое дело. Давай, мастер, разгружай рефрижератор, укрепляй мускулатуру. За работу плачу двести марок.
