Мальчишка сжался в комок и сквозь растопыренные ладони с ужасом смотрел на немца.
– Дяденька, пощади. Я буду тихо сидеть.
В магазине автомата оставалось всего несколько патронов, и тратить их егерь не хотел.
– Прыгай в воду! Быстрее!
– Не надо, дяденька. Вода холодная, утону.
– Считаю три раза, затем стреляю. Один… два…
Мальчишка заплакал, не сводя глаз с автоматного зрачка, неуклюже перевалился в воду. Но никуда не поплыл, а вцепился в борт, продолжая плакать. Лодка опасно раскачивалась. Егерь выстрелил парню в голову, затем кое-как спихнул за борт тяжелое тело старика. Под ногами хлюпала кровь, ее было очень много.
Мальчишка исчез под водой, а тело старика покачивалось рядом. На егеря вдруг навалилась усталость, грести он не мог, опустился на слани и заснул.
Унтер-офицера утром подобрал немецкий катер. Матросы разглядывали пропитанный кровью, изодранный мундир, корку крови на щеках. Кто-то отсоединил магазин автомата и проговорил:
– Здесь всего три патрона осталось. Кажется, этот парень неплохо повоевал.
Что-то ответить у «белого волка» не оставалось сил. Ему оказали первую помощь, перевязали голову, влили в рот стопку крепкого рома и укрыли теплым одеялом.
– Спи, — сказал кто-то из матросов.
А другой позавидовал:
– Повезло парню. Недели две в госпитале отваляется да еще отпуск домой получит.
– Ты тоже можешь получить. Сходи разок-другой к русским в тыл.
– Нет уж, спасибо. Говорят, егеря потеряли половину взвода и кое-как выбрались.
Сон к унтер-офицеру не шел. Он не испытывал каких-либо переживаний, что убил десятилетнего мальчишку. В день нападения на русские топливные склады, и пробираясь к подземному хранилищу, он застрелил не менее семи-восьми красноармейцев. Они были не обучены, не умели уходить от пуль, стреляли неточно и падали один за другим, роняя свои длинные винтовки и игольчатые штыки.
Затем положение изменилось. Пришла морская пехота, но хранилище с огромными баками егеря успели взорвать. Снайпер из морских пехотинцев тяжело ранил двух подчиненных унтер-офицера, и он с легкостью добил их. Он привык нажимать на спусковой крючок, и получилось все просто. По крайней мере, егерь избавил камрадов от пыток и мучений. Говорят, русские убивают пленных ударами штыка в мочевой пузырь или вколачивая стреляные гильзы в голову. Варвары!
Унтер-офицер забыл, как в Польше, будучи еще рядовым, он вызвался на расстрел евреев и уложил из пулемета не меньше сотни голых напуганных иудеев: мужчин, женщин, детей. Причем стрелял вначале в живот или в ноги и лишь затем добивал. Ему доставляло удовольствие видеть мучения людей.
Ему везло. В него стрелял и промахнулся снайпер из морской пехоты. Граната взорвалась, не докатившись до головы. Лодку не перевернуло волнами, и вовремя подвернулся катер. Повезло и под Москвой, когда он ковылял с простреленной ногой по обледенелой дороге и его не подобрал грузовик. Он бы замерз на тридцатиградусном морозе и остался среди скрюченных тел на обочине. Но грузовик застрял в низине. Пока его выталкивали, унтер догнал машину, вскарабкался в кузов, и никто не посмел вытолкнуть его, в обмороженной руке он держал «парабеллум», а глаза выражали нескрываемую злобу и готовность биться за свою жизнь до конца.
Ему везло. Но долго ли будет длиться везение на этой дикой бесконечной войне?
Глава 4
Ох, девушки, война, война…
Небольшой хор из семи девушек-зенитчиц от души исполнял эту грустную песню, сложенную в начале войны. В этой песне есть такие слова, и пела ее когда-то моя мать, которой исполнилось в 1941 году пятнадцать лет:
Ох, девушки, война, война, от моря до Урала,
Ох, девушки, война, война, а молодость пропала…
Зенитчицам хотелось понравиться морякам и морским пехотинцам, собравшимся в бревенчатом поселковом клубе. Аккомпанировал на баяне десантник Саша Кучеренко из недавнего пополнения.
Он был сейчас в центре женского внимания, кудрявый, в отглаженной форменке, сквозь отвороты которой проглядывала тельняшка, начищенных до блеска ботинках. Потом исполнили еще несколько песен, грустных и веселых, закончив небольшой концерт «Катюшей», которую, не выдержав, уже отплясывали самые азартные.
Закончив «Катюшу», хор раскланялся. К стенам отодвигались скамейки — будут танцы. Концерт — это так, вступление, а танцы — вещь важная, здесь решаются многие сердечные дела.
Не может же Слава Фатеев подойти просто так к связистке Маше Воробьевой и предложить познакомиться. А медленное танго для того и существует, чтобы, обняв девушку за талию, намекнуть о своих чувствах.
Афанасий Шишкин не терялся, уже подцепил сразу двоих зенитчиц и сыпал им комплименты. Те смеялись так азартно, что Слава даже удивился — чего смешного мог выдать им не слишком остроумный Шишкин, который, кроме своей деревни, реки да леса, ничего не видел. Хотел подойти, но вспомнил про Машу Воробьеву и остался в компании Гриши Чеховских, который недавно выписался из санбата после ранения в ногу.
Другим в бою возле нефтебазы повезло меньше. Кто-то умер после тяжелых ранений в госпитале, а тому парню, который поймал разрывную пулю, оттяпали ногу до колена.
– Скоро дома будет, — завистливо сказал Гриша Чеховских… — На костылях, зато живой. Плотничать и без ноги можно. У нас бондарь без ноги такие бочонки для рыбы делает — заглядишься.
– Завидуешь, что ли, безногим? — усмехнулся Фатеев. — Жалеешь, что тебе пуля только мякоть пробила?
– Чего им завидовать? Только устаешь рядом со смертью ходить.
– Ладно, хватит ныть. Как тебе Машка Воробьева?
– Ничего. Задница, грудь в порядке. Что, подкатить хочешь?
– Хочу, — подтвердил Фатеев.
Гриша промолчал, лишь скептически оглядел малый рост друга — Машка девка капризная, да, кажись, встречается с кем-то. Ладно, пусть Славка сам разбирается.
После боя на нефтебазе состав отряда снова пополнили. Занятия, патрульная и постовая служба. Нудновато, но лучше, чем снова воевать с егерями.
Кучеренко, тряхнув длинными, не по уставу, кудрями… вывел первые звуки красивого вальса «На сопках Маньчжурии». Вальс умели танцевать немногие, больше слушали да смотрели, как политрук Николай Слобода кружится с высокой красивой медсестрой Алей Величко. Говорят, у них роман или что-то вроде этого. Ну и что, если война, про все остальное можно забыть? Может, они поженятся.
Подражая им, топтались и путались еще две пары. Политрук Николай Слобода подбадривал бойцов отряда:
– Чего жметесь по углам? Смелее девушек приглашайте, пока другие не расхватали.
