Слово «снайпер» Антон, отродясь не слышал, но мишени поражал и за триста и за пятьсот метров. Взял на себя командование заслоном, приказал не суетиться и одиночными выстрелами выбил одного за другим четверых немцев. Отлежавшись и набравшись решимости, вражеский взвод снова пошел вперед, но Антон подстрелил еще двоих.
Когда догнали своих, лейтенант, выслушав Парфенова, только головой покачал.
– Медаль тебе, парень, или орден положены, только не дают их сейчас.
Позже Парфенов воевал на Мурманском направлении, был два раза ранен, из запасного полка попал в бригаду морской пехоты, а затем в отряд специального назначения «Онега». Сегодня был его первый выход на боевое задание.
Бортовой стрелок «Кондора», фельдфебель-австриец отлично знал горы, хорошо владел своим МГ-34, начиненным бронебойно-зажигательными патронами. Это он вогнал полдесятка пуль в И-16 и добил бы его, но не хватило угла поворота.
Сейчас он обустроил неплохую позицию, прикрываясь массивным валуном и клочьями сухой травы. Патронная лента была тщательно вычищена от грязи, снега и блестела разноцветными головками тяжелых пуль. Хорошая прицельная дальность, опыт и скорострельность 15 пуль в секунду. При удачном раскладе можно сразу прикончить всю группу русских. Одетые в морские бушлаты или меховые кожухи, в несуразных меховых шапках, даже без маскхалатов, они не производили впечатления опытных егерей.
Русские правильно опасались засады и рассыпались в цепь. Всех пятерых сразу не возьмешь. Но позицию для засады командир экипажа «Кондора», опытный подполковник, выбрал с умом. Путь здесь сужался, и русские невольно втянутся в расщелину, огороженную с одной стороны подтаявшим склоном, а с другой стороны уходящим далеко вверх холмом.
Правда, большинство летчиков были вооружены пистолетами (гранат тоже не было), но, кроме пулемета, имелся один автомат, да и МГ-34 при ожидаемом раскладе сможет сработать за всю команду. Но события разворачивались не совсем так, как рассчитывал подполковник.
Метров за четыреста до места засады, когда русские в узком месте поневоле сжимали цепь, они прекратили движение и укрылись за камнями и льдинами. Это были никудышные укрытия. Австриец, хороший стрелок, мог наверняка уложить двоих азиатов — камни были невелики, да и лед являлся не слишком надежной защитой.
Но тогда трое других откроют ответный огонь, и начнется перестрелка, в которой неизвестно кому повезет. Фельдфебель был заядлым охотником, и ему не понравилось, что трое из пяти красноармейцев вооружены винтовками.
Винтовка в данной ситуации — оружие серьезных и опытных солдат, которые бьют точно в цель, не торопясь. Для спецотряда русские нашли бы в своих истощенных арсеналах нужное количество автоматов, но они предпочли винтовки. А это значит, начнется не беспорядочная трескотня, а точные выстрелы трехлинеек, пробивающих тело в любом месте навылет.
О чем они совещаются? Генеральный штаб лапотных неграмотных красноармейцев… Может, все же ударить? Тогда русские замедлят ход, но прикрывать экипаж все равно оставят фельдфебеля. Дадут в помощники второго бортового стрелка, только без пулемета. Держитесь, ребята, а мы потащим к своим драгоценные кассеты кинопленки. Войну выиграют и без этих кассет, а трехлинейки рано или поздно продырявят головы обоим пулеметчикам.
Бортовой стрелок из австрийского городка Брук вдруг понял, что экипаж «Кондора» загнал себя в ловушку. Можно, конечно, сражаться, как триста спартанцев, насмерть, но кто оценит их ненужный героизм? Красноармейцы не отступят, но и напролом на его пулемет не полезут. Скорее всего, откроют неторопливый прицельный огонь и начнут выбивать экипаж по одному. Подполковник прикажет стрелкам держаться, а трое офицеров потащат коробки с пленками. А когда устанут, просто выбросят их, предварительно засветив.
Однако австриец недооценил смелость своего командира. Подполковник отправил с двумя коробками кинопленки молодого кинооператора-спортсмена, на которого полностью надеялся. А четверым, в том числе подполковнику, предстояло прикрывать парня. Пулемет, автомат, несколько пистолетов и небольшой запас патронов.
Подполковник принял твердое решение — к русским в плен не попадать — и отложил в кармашек куртки два патрона. Он никогда не щадил азиатов, а они не пощадят его.
«Кондор» был не только разведчиком, но и бомбардировщиком. Заканчивая наблюдение, экипаж не упускал возможности сбросить бомбы на подвернувшуюся цель. Командир не рисковал связываться с военными кораблями, их зенитки могли достать самолет за несколько километров. Выбирал что-нибудь, дающее эффект, например вражеский танкер.
Месяц назад он поджег хорошо загруженный танкер, с трудом пробивающийся сквозь волны. Огненный гриб взвился до небес, осветив все причудливым багровым светом, а потом загорелась вода, в которую вытекло несколько тысяч тонн солярки. Охранения у танкера не было, и подполковник позволил снизить машину до пятисот метров.
С этого расстояния сквозь отличные оптические приборы открывалось зрелище, которое больше нигде не увидишь. Солярка, выплеснувшись, оставила кое-где чистые участки воды, где металась моторная шлюпка и виднелись оранжевые спасательные плоты. Огонь скорее всего сожрет и этих, но подполковнику хотелось лично посмотреть последние минуты обреченных людей.
– Густав, накрой их из своего МГ, — приказал он по связи, и все приникли к окулярам.
Хотя расстояние и ветер рассеивали трассы, но австриец прошил несколько плотов, а затем взялся за шлюпку, почти прорвавшуюся сквозь кольцо огня. Там находились не меньше двадцати человек. На оранжевой крыше суденышка вспыхивали разноцветные огоньки, австриец попадал в цель, но большая шлюпка упорно уходила все дальше.
– Они затыкают дырки пальцами, — засмеялся второй пилот, а штурман сказал:
– Может, отпустим? Они и так с полными штанами сидят.
– Ну уж нет!
На борту оставались еще две стокилограммовые бомбы, но тратить их было жаль. Вдруг попадется еще какая-нибудь цель. И шлюпку добили из носовой 20-миллиметровки, хотя для этого пришлось сделать разворот. Шлюпку размолотило на несколько частей, за которые продолжали держаться люди. Пусть держатся. Больше чем на четверть часа сил у них не хватит. Первыми обычно отказывают отмороженные руки, и человек идет ко дну живым.
В другой раз командир утопил русский пароход. Судно уже исчезло под водой, а на месте катастрофы плавали люди. Добивать их из пулеметов не оставалось времени, и поступили проще: бросили фугасную бомбу, которая оглушила этих людишек, как веслом, и пустила ко дну.
Подполковник тронул курок маузера. Может, все же сдаться? В НКВД все жилы вытянут, а на родине заклеймят как предателя. Могут и здесь же убить. Допросят, изрежут ножами и сбросят в трещину. А вдруг пощадят? Чувствуя, что теряет решимость и готов сдаться, подполковник еще плотнее сжал рукоятку маузера.
Маркин послал в обход Славу Фатеева, Антона Парфенова и приказал остальным открыть огонь, прикрывая их. Четыреста метров — немалое расстояние, тем более противник почти не высовывался. Пулеметные очереди шли с большой россыпью, бортовой стрелок отвечал более кучно. Гриша Чеховских сменил диск и врезал точную очередь в камень, за которым прятался австриец.
