Детали операции обсудили быстро. Рассуждать долго не приходилось. Снаряды продолжали лететь один за другим, безнаказанно убивая и калеча людей.
* * *
В эти первые дни войны обе стороны с удивлением обнаруживали в действиях противника методы и приемы, которых совсем не ожидали.
Наше командование столкнулось с четким взаимодействием немецких частей, которые умело продвигались на восток, находя слабые места в обороне красноармейских подразделений.
Для немецкого командования стало неожиданным и неприятным сюрпризом, когда дружно и зло огрызнулись пограничные заставы. Имевшие лишь стрелковое оружие, они вели ожесточенные бои весь первый день войны, несмотря на явное преимущество частей вермахта в тяжелом вооружении и количестве личного состава.
Возле каждой разрушенной до основания заставы оставались немецкие кладбища. Ряды аккуратных березовых крестов с табличками и касками наверху говорили, что упорство штурмовых частей наткнулось на такое же упорство пограничников.
Уже не стоял вопрос, брать ли бойцов погранзастав в плен или нет. Пограничники, принадлежавшие к ведомству НКВД, в плен не сдавалась. Те немногие, кто попадали раненые или контуженые, снисхождения не заслуживали – слишком велики были потери вермахта в бою с ними уже в первые часы боевых действий.
Зажатое в лесу довольно крупное соединение пограничников и бойцов Красной Армии обстреливали и бомбили уже сутки. Рассчитывали, что к ночи обескровленные батальоны и роты не выдержат непрерывного огня и рассеются, разбегутся по лесным дорогам, где станут легкой добычей частей второго эшелона и отрядов оуновцев.
Майор-баварец, командовавший сборным дивизионом трофейных русских орудий, вначале с азартом взялся за дело. Но многочасовой обстрел леса утомил его. Давал знать о себе возраст, виски сдавливало от непрерывного грохота, особенно тяжелых гаубиц.
Солдаты тоже устали, но продолжали исправно, как на учении, вести огонь. Вышли из строя две старые трехдюймовые пушки, сработанные еще при русском царе, ровесники давно ушедшей молодости майора. У одной из них разорвало истонченный казенник, вырвало затвор.
От сильного взрыва еще сильнее разболелась голова. Майор удалился в свою палатку, где выпил горячего кофе, поручив помощнику-лейтенанту продолжать огонь.
– Можете немного снизить темп стрельбы, чтобы не перегревать орудия, но снаряды должны лететь в русских непрерывно. В конце концов у них не выдержат нервы.
– Надо запросить у трофейщиков новые пушки, – проявлял активность молодой артиллерист.
– Запросите, – устало согласился майор.
– И сотни три-четыре шрапнельных снарядов. Они более эффективны в лесу.
– Действуйте, – дружески кивнул старый солдат кайзера.
Вскоре заменили неисправные орудия, а вышедшие из строя стали цеплять к грузовикам, чтобы везти на ремонтную базу. Именно в этот момент майор почувствовал изменение обстановки. Усилился пулеметный огонь из леса. Одна из пуль пробила верх палатки, чертыхнулся кто-то из шоферов. Послышались близкие взрывы легких снарядов, скорее всего, 45-миллиметровых.
Взрывная волна качнула полотняный полог, осколки звякнули о щит пушки. Майор достаточно повоевал в своей жизни, чтобы не обращать внимания на такие мелочи. Он закрыл глаза и задремал. Звуки орудийной пальбы ему не мешали, он привык к ним.
Лейтенант обходил батареи. Задержался возле шестидюймовой гаубицы, короткоствольной, с изогнутым щитом. Это было крепостное орудие образца 1909 года, бросающее сорокакилограммовые снаряды. Разглядел клеймо фирмы «Шнайдер». Когда-то русские купили пушку в Германии. Минуло много лет, и вот она бьет по большевикам.
– Русские что-то развоевались, – доложил командир орудия. – Сыпят из пулеметов почем зря.
– Есть потери?
– Двое легко ранены.
– Я распоряжусь, чтобы «трехдюймовки» прихлопнули пулеметы. Вот-вот доставят шрапнель.
Лейтенант неторопливо зашагал к позициям 76-миллиметровых пушек. Легкий снаряд прошуршал в стороне, взорвался возле разворачивающегося грузовика. Офицер ускорил шаг и вдруг услышал крики. Он обернулся.
Зрелище выглядело совершенно неправдоподобным. Из леса, вдоль лощины, пригнувшись к седлам, неслись десятка полтора всадников. Из-за деревьев появились несколько мотоциклов с колясками, облепленные русскими. Моторы М-72 ревели от напряжения, но мотоциклы двигались довольно быстро.
Следом бежала красноармейская цепь с примкнутыми штыками. Виднелись пилотки, буденовки со звездами, зеленые пограничные фуражки. Лейтенант потерял несколько минут, оценивая происходящее. Он не увидел опасности в этой бутафорской атаке. Русские собрали все, что могли, даже казаков с шашками, и в очередной раз бездумно гонят своих людей на верную смерть. Лейтенант приказал развернуть несколько полевых пушек в сторону атакующих и открыть беглый огонь.
Зато опасность хорошо разглядел опытный фельдфебель, распоряжавшийся артиллерийским хозяйством. Он знал, что танк и два бронетранспортера, прикрывающие их участок, недавно перебросили на другое место.
Теперь все немалое хозяйство дивизиона прикрывал лишь бронеавтомобиль «Хорьх» с легкой броней и 20-миллиметровой пушкой, а также расчет пулемета МГ-08 старого кайзеровского образца.
Бронеавтомобиль открыл огонь по конному отделению, но скорострельность пушки не позволяла эффективно поражать рассыпавшихся по полю всадников. Это были остатки конного разведывательного эскадрона, казаки, призванные из Забайкалья, умелые и отчаянные наездники. Они неслись, пригнувшись к холкам своих лошадей, а над головой сверкали в солнечном свете отточенные клинки.
– Дикари… они свихнулись, – пробормотал лейтенант.
Фельдфебель знал русских еще по той войне и не считал, что они свихнулись. Он уже дал приказ части артиллеристов занять оборону с карабинами и ручными гранатами. Вели беглый огонь полевые пушки, но цепь охвата была слишком велика, и фонтаны взрывов терялись на большом пространстве.
Лейтенант подгонял расчеты «трехдюймовок», которые действовали на пределе своих возможностей. Тогда лейтенант побежал будить майора.
Фельдфебель действовал более разумно. Два десятка подносчиков и ездовых уже зарядили карабины и приготовили ручные гранаты. Расчет МГ-08, старого пулемета с водяным охлаждением, тоже пока не спешил, подпуская русских поближе, и посылал время от времени пристрелочные очереди.
Расчеты «трехдюймовок» крутили рукоятки наводки, снижая прицел. Бронеавтомобиль свалил одного и другого всадника, брызнули клочья пробитых тел. Мотоцикл М-72 из штурмового взвода занесло на повороте, он опрокинулся, придавив водителя и пулеметчика в коляске.
Станковый МГ-08 определил для себя оптимальную дистанцию и повел огонь ровными прицельными очередями. Пулемет находился ближе всего к лесу.
Очередь прошила еще один мотоцикл. Водитель успел сбросить газ и сунулся лицом в спидометр. Старший политрук Усанов, сидевший на заднем сиденье, успел скатиться в траву и замер, хотя пули его не задели. Ему и в голову не пришло открыть огонь из своего ППШ: главное, заползти глубже в траву.
