Пришла к Журавлеву и заявила:
– Людей хоть чем-то надо покормить. Грибы в рот пихают, траву жуют. Через день-два ослабеют, все здесь останемся.
– В хутора хода нет. Пока были сильные, нас боялись. А сейчас сообщат немцам, выследят и перебьют всех.
– Ну, дальше, – торопила его Руденко. – Дохлятину жрать будем?
– Я дал распоряжение. Сколотили две группы, к вечеру что-нибудь принесут. Может, интендантов немецких подкараулят, либо лошадь бесхозную пригонят.
– Лошадь с повозкой для раненых нужна. Как я поняла, больше чем на пару дней задерживаться нельзя. Выследят нас здесь. Больно уж местные нашу власть любят, пропадем ни за грош.
– Националисты, кулаки могут выдать нас фашистам, – важно согласился Зелинский, исполнявший должность комиссара отряда.
– Ой, да брось политинформацию читать! – отмахнулась Наталья Руденко. – Кулаки, подкулачники… всем им мы здесь как кость в горле. Чем быстрее к прежней границе уйдем, тем здоровее будем.
Пользуясь своей комиссарской должностью, Илья Борисович хотел сделать военврачу замечание. Но перехватил взгляд майора-особиста и промолчал. Михаил Андреевич Лесков не терпел пустой болтовни. И сейчас вместо того, чтобы сделать замечание капитану Руденко, буркнул, вроде ни к кому не обращаясь:
– Чем бумажки строчить, лучше бы с людьми побеседовал. Обувь проверить надо, помочь с ремонтом.
– Я список коммунистов и комсомольцев составляю.
– Чего его составлять? Все и так на виду.
Слова особиста больно царапнули по самолюбию. Что, комиссар должен ботинки чинить? Для этого старшина имеется.
Но возразить особисту не посмел, собрал бумаги и вышел из землянки.
* * *
Нужны боеприпасы, еда, обувь, бинты, йод. Много чего нужно. Список на полстраницы. Но это не Смоленск и не Могилев. Что бы там ни говорили о дружбе и братстве, но земля здесь чужая. В лучшем случае, все давно спрятано, и откажут поделиться (даже продать) под предлогом, что самим есть нечего. А в худшем, пошлют расторопного хлопца на лошади и выдадут либо бандеровцам, либо первому же немецкому патрулю.
Николай Мальцев шел во главе группы. Вторую, ушедшую в другую сторону, возглавил Яков Павлович Будько. Когда Журавлев инструктировал старших групп, говорил зло, цедя короткие фразы сквозь зубы:
– Выкручивайтесь, как хотите. Но людей надо накормить. Раздобыть патронов и хоть какой-то мази для ран.
– И в хутора не заходить?
– Не заходить, – подтвердил начальник заставы. – Наведете на след, никакие харчи не понадобятся.
– Немцев пощипаем, тоже всполошатся, – рассуждал Будько. – По следу кинутся. В общем, иди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что.
– Все ты знаешь, – отмахнулся Журавлев. – Всю жизнь в старшинах ходишь. И ты, Николай, хоть не старшина, но парень сообразительный. В общем, пустыми не возвращайтесь.
У Якова Павловича Будько были свои планы, о которых он не распространялся. Николай Мальцев с помощниками шел вдоль речки, где накануне видел следы переправы, брошенные повозки, остатки разбитых понтонов.
Искать еду и патроны следовало не ближе пяти-шести километров от места стоянки, чтобы не оставить за собой тропу.
Место переправы и следы боя нашли после нескольких часов плутания. Растянулись без сил на берегу небольшой, метров двадцать в ширину, речки. Как она называется, никого не интересовало. Здесь уже похозяйничали местные жители. Картина знакомая – разутые и раздетые тела красноармейцев, вывернутые карманы. Оружие тоже исчезло, а над истоптанным, изрытым воронками берегу висел тошнотворный дух разлагающейся плоти.
Крупных поселений поблизости не было. Поэтому обшарить и вычистить все местные хуторяне, жадные до наживы, не успели. Все шестеро: Николай Мальцев, Костя Орехов, двое пограничников из восьмой заставы и двое саперов из взвода Кондратьева – разбрелись по берегу. Вскоре стали попадаться боеприпасы.
Винтовочные патроны лежали редкой россыпью, иногда обоймами. Их собирали азартно: пара… еще тройка, а вот сразу две обоймы. Нашли штук шесть гранат, разбитую винтовку, несколько снарядов возле взорванной «сорокапятки».
Через час посчитали добычу и поделили на всех остатки махорки в найденном кисете. Всего сотня патронов без малого, а консервы, если и были, местные подчистую выгребли.
– Надо в речке искать, – с сожалением докуривая шипящую самокрутку, предложил Зиновий Лыков. – Мне в воду нельзя, пальцы не зажили, я караулить буду.
– Умный! Нам среди коряг лазать, а ты загорать будешь.
Но Мальцев уже оценил предложение беспалого сержанта и приказал:
– Гимнастерки, рубашки долой! Лезем в воду. А ты, Зиновий, будешь на посту. Если зевнешь, пеняй на себя. Возьми мой пулемет.
Первым вытащили утонувшего красноармейца. Вода в речке была холодная, да и боец имел при себе тяжелый груз: чем-то набитый вещмешок, полный подсумок с патронами и две увесистые гранаты РГД.
Из мешка вытряхнули белье, запасную гимнастерку, всякую мелочовку, а самое главное, две банки рыбных консервов. На еду смотрели с такой жадностью, что Мальцеву стоило немалых усилий уговорить товарищей:
– Пока никого нет, продолжаем поиски.
– На сытый желудок быстрее бы дело пошло, – глотнул слюну заметно отощавший здоровяк Зиновий Лыков.
Никогда бы не подумал Мальцев, что лазание в воде на месте разбитой переправы окажется таким муторным делом. Саперы с азартом тянули какую-то тяжесть. На берегу дружно выпустили ношу из рук и шарахнулись от хлынувшей трупной вони.
Это была половинка человека, разорванная снарядом. Из-под гимнастерки тянулись комком внутренности, висевшая на лоскутьях кожи нога.
– Я больше не полезу, – давясь от приступов рвоты, жаловался молодой сапер лет восемнадцати. – Зачем мертвяков тревожить? Негоже…
– Заткнись, конопатый, – оборвал его Лыков. – Жить хочешь, будешь говно собирать. Пошел в воду! Брезгливый какой.
На поверхности затхлой мутной воды поднимались и лопались пузыри, распространяя запах гнили. Всплыло человеческое тело, которое Николай приказал вытащить на берег.
Нащупали затопленную подводу с перерубленными постромками. Выволокли мокрые шинели, под ними нащупали небольшой бочонок.
– Наверное, селедка. Ох, и пожуем. Воды полно, селедка как раз подойдет.
Но это оказался солидол. Плевались, ругали на чем свет стоит запасливого ездового. Но вскоре терпеливые поиски принесли плоды. Вытащили деревянный ящик, в котором были упакованы две цинковые коробки по пятьсот патронов в каждой. Это была уже серьезная добыча.
Гранаты, полежавшие в воде, трогать не рисковали, нашли исправную винтовку, еще сколько-то патронов. И хотя бойцы старались не трогать покойников, Николай приказал вытащить несколько тел. Помнил, какая разбитая обувь была у большинства ребят в отряде.
