По штату мне положен заместитель и ординарец. Заместитель — офицерская должность, а офицеров в роте, как всегда, не хватает. Зато ординарец Ваня Назаров у меня замечательный. Мастер на все руки. Хотя ему всего девятнадцать, умеет и печь соорудить, и отремонтировать мотоцикл. Еще он славится тем, что мастерски делает всякие штучки: ножи, зажигалки, портсигары. Через что и погорел.
Однажды он подвернулся начальнику политотдела дивизии. Сидя возле подбитого истребителя Як-7, Назаров выпиливал куски плексигласа для всяких поделок.
Полковник приказал остановить джип и сурово спросил красноармейца, что он делает. Ваня простодушно ответил, что собирает заготовки для рукояток ножей. Заказал товарищ командир роты и кто-то из батальона.
— А где вся рота?
— На занятиях.
— А ты, значит, курочишь советскую технику?
Полковник не добавил слово «разбитую», зато минут пять поливал матом Ваню Назарова и командира роты. Затем отвез его в особый отдел, где особисты очень удивились. Чего страшного натворил солдат? Но дело закрутили, и Назаров загремел под трибунал, где ему отвесили два месяца штрафной роты.
Он попал ко мне во взвод. Я сразу взял его ординарцем. Был он добросовестным, исполнительным бойцом и никак не мог понять, за что его судили.
— Брось, Иван Иваныч, голову ломать, — сказал я, — а то заболит. Везде жить можно.
Командир 3-го взвода, Леня Святкин, почти мой земляк. Из города Ахтубинска, что километров двести от нас. Старательный, розовощекий мальчишка. Его хотели взять на место заболевшего делопроизводителя (была у нас такая должность), но тот, испугавшись, что угодит на передовую, сразу выздоровел.
Святкин уже участвовал в боях и, несмотря на молодой возраст, считался бывалым командиром. Со Святкиным мы дружим, но молодого лейтенанта сильно опекает Бутов, и нам это не нравится.
— Чему он его научит? — пожимает плечами Петя Фалин. — Языком молотить?
Время на формировке идет быстро. Во взводе у меня уже 95-97 человек. Немного до сотни не хватает. По слухам, вот-вот начнется наступление. На склад привозят оружие. Как и раньше, большинство — винтовки, немного автоматов, ручные пулеметы. Знаменитых скорострельных «горюновых» с воздушным охлаждением и металлической лентой нам, конечно, не дадут. Обещают давно знакомые «максимы».
Двадцатого августа 1944 года началось совместное наступление 2-го и 3-го Украинских фронтов. Сводки Информбюро передавали, что наши войска уже в первые дни прорвали оборону на глубину до 70-80 километров. Перечислялись названия взятых городов, потери немецких и румынских войск.
Рота, получив дополнительные боеприпасы, станковые пулеметы, находилась в ожидании приказа. Дня через три нас посадили на грузовики, и мы двинулись в путь. На коротких остановках, разговаривая с другими бойцами, узнали, что южный фланг наших армий натолкнулся на сильную оборону. На северном направлении уже 24 августа был взят Кишинев, форсирована река Прут, за день до этого пало фашистское правительство Антонеску.
Мы продвигались по гористой местности. Это был район Восточных Карпат, далее начиналась Трансильвания. Ехали почти без остановок. Здесь оборонялись немецкие, венгерские и отдельные румынские части.
О характере напряженных боев свидетельствовали сгоревшие танки, самоходки (в основном наши), много трупов. Затем перемахнули через проломленную линию обороны. Среди перепаханной земли торчали сплющенные вражеские орудия, взорванные доты, а трупы в основном были вражеские. Выделялись своими касками со штампованными гербами румынские солдаты. Куртки цвета хаки, странные башмаки с отворотами-голенищами, валялось брошенное оружие.
Впрочем, румын среди убитых было относительно немного. Большинство из них уже разбежались или сдались в плен. Зато ожесточенное сопротивление оказывали венгры, самые верные союзники Гитлера, воевавшие с нами с июня 1941 года. Мы часто недооценивали их. Но, глядя на траншеи, где рослые артиллеристы застыли возле разбитых орудий, было ясно, что венгры дрались отчаянно. Они не хотели пускать наши войска в свою страну, а немцы часто оставляли венгерские батальоны и батареи для прикрытия своего отхода.
Самолеты шли в основном наши. Высоко в небе звеньями медленно плыли бомбардировщики в сопровождении истребителей. Над головой отдельными группами на бреющем полете с ревом проносились знаменитые штурмовики Ил-2. Мы вставали, махали пилотками, приветствуя летчиков. Даем фрицам жару! Но не следует забывать, что Румыния являлась в то время главным поставщиком горючего для вермахта. Поэтому и сопротивление было сильное. У меня на глазах на шестерку «илов» свалилась сверху пара «Фокке-Вульфов-190». Эти истребители имели сильное вооружение: четыре пушки и пулеметы. Все происходило недалеко от нас, и я отчетливо видел происходившее.
Огненные трассы прошили два штурмовика. Один Ил-2 сразу пошел в пике (наверное, погиб пилот) и врезался в камни. Огненный шар и столб дыма поднялись метров на сто, второй штурмовик хотя и дымил, но протянул еще немного. В отчаянной попытке спасти экипаж летчик стал набирать высоту, видимо надеясь воспользоваться парашютами. Стрелок, откинув колпак, уже карабкался из кабины, но тяжелый Ил-2 сорвался в штопор и тоже взорвался.
Как мы кричали и орали! А «фокке-вульфы» попытались повторить успех. Их встретили огнем крупнокалиберных пулеметов стрелки штурмовиков, и атака немцам не удалась. Оба истребителя взмыли вверх и исчезли. Это был первый воздушный бой, который я видел своими глазами. Сразу возникал вопрос: «Почему неуклюжие Ил-2 шли без прикрытия?»
Пустой вопрос. А почему вся наша колонна идет без защиты? Вместе с нами двигались не меньше двух десятков грузовиков с солдатами, везли орудия на прицепах. Единственной защитой от немецких самолетов были «Дегтяревы», установленные на кабинах. Но немцам, наверное, было не до нас. Бомбежек мы избежали и вскоре выгрузились в лесу, на склоне огромной горы.
От тряски и бессонной ночи люди вымотались и сразу заснули. Охраняли спящих офицеры и сержанты, время от времени меняясь. Линии фронта, траншей видно не было. Рядом с нами располагался стрелковый батальон с батареей орудий ЗИС-3.
Где немцы, где наши — непонятно! Стрельба доносилась и спереди, и с флангов, но довольно далеко. Да и какой здесь фронт? Извилистая каменистая дорога, горы, скалы и уходящие вглубь ущелья. Полевые кухни приготовили макароны с тушенкой. Повара будили бойцов:
— Вставайте, макароны слипнутся!
Люди вставали с трудом, руганью:
— В заднице у тебя слипнется!
Кто-то узнавал, дадут ли водку. Оказалось, что нет. Опять бурчание, но, с другой стороны, не предвидится атаки. Перед атакой водку давали всегда. Уселись завтракать. Как на курорте. Воздух свежий, чистый, запах хвои, вода из родника ледяная, прозрачная. Никто нас пока не тревожил, если не считать того, что приказали почистить оружие, запылившееся в дороге.
Прошли танки и самоходки с десантом на броне. Машин было много, не меньше полусотни. Мотоциклы разведки, бронетранспортеры. Видимо, двигалась целая бригада. Федор Бульба, пристроившись поспать, пробурчал вслед:
