— Что везем, отец?
— Откройте багажник и покажите, что у вас там.
Он вылез из машины и выпрямился. В полный рост, под дождем. Расправил плечи, выставил награды, вцепился взглядом в гаишников. Медали блеснули. У любого полковника их набиралось на три ряда — за долгую службу, за участие в парадах, за то, что протирал штаны.
— Позор! — заорал он.
Ухмылки исчезли.
— Вы позорите форму и свою страну! Шпана!
Он как будто вернулся в прошлое.
— Хулиганье! Мусор! Вам бы только по ларькам шарить!
Они подтянулись, вытащили руки из карманов.
— Думаете, не знаю, кто ваше начальство? А ну-ка встали, как положено!
Замялись. Оробели. Вытянули руки по швам.
— Посмотрите на себя. Что за вид? Где ваша выправка? Ты, застегни пуговицы.
Глаза сверкнули и тут же потухли.
С холодным презрением:
— Застегнуть.
Пальцы забегали по пуговицам.
— А ты? Что за распущенность! Ты слуга народа или цыганский вор?
Молчание.
— Рубашка грязная. Я бы на такой своей собаке спать не позволил. Стоять смирно, когда к тебе обращаются!
Они подтянулись. Здоровяк вобрал живот, губы его тряслись.
— Я всю жизнь отдал служению России. Мой сын отдал за Россию жизнь, и отец моего друга погиб за Россию не для того, чтобы такое дерьмо, как вы, могло воровать и позорить службу. Выброси сигарету!
Сигарета улетела в лужу и потухла.
— Теперь ваша машина. В каком она состоянии? Не вилять!
Он повел их к патрульной машине. На заднем сиденье валялись банки из-под напитков, обертки от бутербродов, пачки сигарет и журналы.
— И вы так ездите на работу? Вы — позор своего ведомства. Вы позорите свою форму и профессию. И я работал, чтобы обеспечить безопасность таких уродов, как вы? Машину привести в порядок!
Подчинились. Весь мусор свалили в пластиковый пакет. Когда они почти закончили, Моленков приказал им убраться на обочину. Гаишники отъехали. Он незаметно подал знак, и Яшкин повернул ключ. Моленков забрался в машину и крикнул через окно, что они должны благодарить бога за то, что он не доложит об их поведении своему другу, начальнику управления в Коломне. Патрульные застыли по стойке смирно, и Игорь Моленков выдохнул с облегчением. Сплошной блеф, и если бы его раскрыли…
Яшкин сжал ему руку.
— Я все видел. Они отдали честь. Ей-богу, как дети на параде. Наверно, обрадовались, что ты не поехал прямо в Управление.
Они засмеялись. Не захихикали, не заулыбались, а истерически заржали. Они хохотали без остановки, машина виляла по дороге, и Моленков уронил голову на грудь Яшкина. Тому пришлось оттолкнуть друга, чтобы не потерять управление.
— Ты был великолепен, — признал Яшкин. — Теперь я не сомневаюсь, что мы доберемся до Буга. Ничто и никто нас не остановит.
* * *
Они сидели «подковой» вокруг Кристофера Лоусона и слушали. Ветер не унимался.
— Вы должны понять, джентльмены, что мы имеем дело с совершенно разными людьми, у которых один общий дефект. Они прибудут в назначенное место из разных точек, между которыми нет очевидной связи. Всеми руководит тот самый дефект. Они все накопили обиду на общество. Теперь она ведет их. Ни любовь, ни верность не дают такой мотивации, как обида. Я полагаю — и это не досужее рассуждение — следующее. Со склада в Арзамасе-16 похищена ядерная боеголовка и в данный момент вывозится с ее территории. Еще одно предположение. Ее купят или уже купили преступные элементы. Далее. Боеголовку продадут тому, кто захочет ее взорвать. Вне всякого сомнения, существует совершенно определенная опасность. Она многогранна, но все участники сделки связаны фактором обиды. Если мы найдем ее истоки, то поймаем и этих людей. Мы оглушим зверя, наступим ему на горло и отрежем голову. Итак, джентльмены — и леди, — добро пожаловать в операцию «Стог». Сейчас я всех вас представлю.
Их было восемь, включая Кэти. Люк Дэвис сидел возле Лоусона на сложенной утренней газете, чтобы не испачкаться. Местом сбора стала набережная Виктории. Ребята из российского подотдела провели бы презентацию в затемненной аудитории с показом на экране карт и фотографий. Люк даже предложил одну из комнатушек на первом этаже, где стояло необходимое оборудование, но наткнулся на стальной взгляд Лоусона и понял, что все будет так, как хочет старик — как в старые, добрые времена. Ход его рассуждений был ясен: на открытом воздухе нет спрятанных в стенах или потолке микрофонов, а значит, если дело дойдет до расследования, и улик никаких не останется.
— Сначала имена. Я, не знаю почему, Г — Гольф. Мой юный коллега — Д, Дельта. В наши ряды затесалась кукушка, но мы постараемся принять ее. Она будет Ч — Чарли. Запомните — она не одна из нас. Наш человек, на которого мы возлагаем большие надежды, Н — Ноябрь. Цели будут помечены для удобства цифрами. Цель номер один — Иосиф Гольдман. А теперь вернемся к остальным. Эту команду я собирал несколько лет. Начнем с Багси.
Багси, опрятный, щеголеватый мужчина невысокого роста, выделялся разве что размером очков с толстыми линзами. Он сидел на корточках на траве и, казалось, не слышал ни слова из того, что сказал Лоусон.
— Занимается электроникой. В моей команде с тех пор, как окончил колледж. Мой вам совет — никогда не жалуйтесь на иностранную еду. Заведете Багси — не остановите, и сами потом пожалеете. Способен замучить до полусмерти разговорами о голубях. Будет отвечать за аудио- и видеонаблюдение, «жучки» и все такое, и если Ноябрь нацепит микрофон, то следить за этим также будет Багси. Теперь Эдриан и Деннис.
Они сидели на перилах спиной к реке. Одному было лет под пятьдесят, второму — слегка за пятьдесят. Они были так похожи, что, казалось, пришли вместе из одного квартала, принадлежали к одной фанатской кучке или явились с деловой встречи менеджеров низшего звена. Более всего к ним подходило слово «средний» — среднего роста, веса, телосложения. Они носили самую обычную одежду, какую носит большинство людей их возраста. Напарники, они и сидели рядом.
— У меня нет ни малейшего представления, откуда взялись эти имена. Парни они простые, самые обыкновенные, но дело свое знают. Отвечают за мобильное и пешее наблюдение. На них — слежка за Ноябрем и доклад о его передвижениях. Также отвечают за контрнаблюдение и выявление «хвостов» — на их языке это называется химчисткой. Насколько я их знаю, они редко довольны тем, что есть. Будут ныть, что им нужна дюжина оперативников, что вдвоем им не справиться. В данном случае мы руководствуемся бюджетом и практическими особенностями операции. Так что их у нас двое. Дальше, Шринкс.
Тот, кого назвали Шринксом, ухмыльнулся и помахал рукой. Дэвис подумал, что он всего на три-четыре года старше него. Шринкс излучал волны уверенности, и ему даже не надо было открывать рот, чтобы подтвердить это. Он непринужденно сидел на корточках и, казалось, не чувствовал холодка от реки: рукава закатаны, жилетка расстегнута, с шеи на кожаном шнурке свисает украшение в виде зуба животного, спутанные волосы падают на воротник.
