Влодава разместилась на берегу Буга, в том месте, где сходятся границы трех государств — Польши, Белоруссии и Украины. Судя по карте, граница проходила как раз по реке.
Кэррик снова составил компанию Ройвену Вайсбергу. Следуя за ним, он ощущал тяжесть пристегнутой к ремню кобуры. Ройвен шел уверенно; наверно, бывал здесь не раз и свой маршрут знал хорошо. Опасности Кэррик не чувствовал и правую руку держал свободно — у кармана, под которым скрывалась кобура с пистолетом. Свернув с главной дороги, они оказались на грязном пустыре со следами от машин и мотоциклов, с кучками мусорных пакетов и жилым кварталом из бетонных коробок.
Вайсберг остановился. Только что уверенный в себе, властный, внушительный, он вдруг как будто съежился и понурился — покорно и смиренно.
Дождь ослабел, но все еще падал на покатые крыши. В двух местах, где, по-видимому, забились трубы, бурлила вода. Но для Вайсберга это несчастное, неуютное место осталось тем, чем было всегда — святыней, к которой он пришел паломником.
Кэррик не спрашивал, почему его подопечный, мафиозо, остановился вдруг перед сборищем бетонных домишек, и отчего вдруг поникли его плечи. Оглядевшись, как и положено телохранителю, он увидел лишь две машины и Михаила, стоящего неподалеку у фонарного столба с сигаретой в зубах.
Святилище и пилигрим.
— Здесь они жили, — заговорил негромко Ройвен Вайсберг. — Родители, сестра и братья моей бабушки, их дяди и тети. Здесь жили местные евреи. Короткие, узкие улочки, грязь, никакого асфальта и крохотные деревянные домишки. Здесь были магазины и лавки. На соседних улицах жили поляки. Отец моей бабушки был часовщиком. Все шли к нему — и евреи, и христиане. Он мог починить любые часы. А потом началась война. Евреев согнали в синагогу и держали там, как скот. Нет, хуже, чем скот. Я не утомил тебя, Джонни?
— Нет, сэр.
— Спустя несколько месяцев их выгнали из синагоги. Мой прадед, наверно, прихватил с собой кое-какие инструменты. Ты видел синагогу, Джонни?
— Нет, сэр.
— Я тебе и не показывал. Не думал, что тебе будет интересно все то, что так важно для меня, то, что вошло в мою кровь. Улицу, на которой жила семья моей бабушки, сровняли с землей, но здесь есть другие, где христиане и евреи жили бок о бок, и те еще сохранились. Потом в тех домах, где жили евреи, поселились поляки. Они захватили их, украли. Соседи, те, кто приносил моему прадеду чинить часы, оскорбляли евреев, когда их вели колонной через город, забрасывали их грязью и камнями. Вот здесь это и происходило. Здесь, где теперь стоят бетонные дома. Немцы и украинцы погнали колонну через мост. Видишь мост, Джонни?
— Да, сэр. — Пролет старого, на стальных фермах моста виднелся между двумя зданиями.
— Ты еще увидишь, куда их гнали.
— Да, сэр.
— Я уже сказал, Джонни, у меня это в крови. То, что случилось здесь, а потом в лесу, оно в жилах, по которым бежит моя кровь. Ты понимаешь?
— Стараюсь, сэр.
Кэррик подумал, что человек перед ним — пленник прошлого, застывшего задолго до его рождения. Он как будто видел колонну людей — мужчин, женщин, детей, старых и молодых, бредущих по грязной дороге под присмотром охранников. Видел среди них молодую женщину с фотографии, с еще черными, как вороново крыло, а не белыми, как снег, волосами.
— Я хочу, чтобы вы знали, сэр… Мне кажется, я могу представить их, вашу бабушку и ее родных, под дулами винтовок. Могу представить, как в них швыряют камни. Могу, сэр.
И это было правдой.
Ройвен Вайсберг шагнул к нему, ухватил за волосы на затылке, провел ладонью по макушке. Ничего такого с другими — Михаилом или Иосифом Гольдманом — он не делал.
Кэррик не считал себя ни осой, ни мухой, запутавшейся в паутине.
Они повернули к машинам.
* * *
Длинная, недавно построенная набережная… здание таможни… современный, переброшенный через реку мост. На столбах — уныло повисшие, мокрые флаги.
Приехать сюда потребовал Дэвис.
— Разве не логично предположить, что все произойдет там, у моста, на пересечении границы? Они приехали в Хелм, значит, все будет здесь. А вы что думаете, мистер Лоусон?
Ответом была ленивая, насмешливая улыбка — полностью в духе чертова старика. Потом Лоусон пробормотал что-то насчет туалета и направился к кафе.
Таможенный пункт Дорохуск оседлал дорогу, идущую из Хелма, пересекающую Буг и продолжающуюся уже на территории Украины. Единственная другая дорога проходила километрах в пятидесяти к югу, через Устилух, где Буг поворачивал на восток. Именно здесь, в Дорохуске, оружие — если, конечно, речь шла именно об оружии, точнее о боеголовке, и если все это не было лишь плодом буйной фантазии Лоусона, — должно было перейти из рук в руки. И здесь-то они их и встретят. Стоя у открытой дверцы микроавтобуса, Люк Дэвис смотрел на нескончаемый поток машин, по большей части фур и грузовиков, движущийся в обе стороны по вытянувшейся вдоль набережной дороге. Если товар существует — а о его приближении можно будет догадаться по поведению «объекта» и агента, — то доставят его на каком-то транспорте, который неизбежно подвергнется проверке на таможне. Не исключено, что их вмешательство даже не потребуется. Мысль об этом немало забавляла Люка Дэвиса. Вместе с поляками здесь работали британцы — значит, уснуть никому не дадут, — а немцы оснастили пост надежным оборудованием.
Внимание Дэвиса привлекла медленно ползущая легковушка, смахивающая на четырехдверный «фиат»-купе, груженый тремя или даже четырьмя ящиками размером с холодильник. Край света, забытый Богом уголок. Город у него за спиной пропитался влагой, старый танк на постаменте выглядел памятником разрухе и тлену. Даже в Сараево жизнь текла веселее — там были заснеженные, искрящиеся под солнцем горы, только что открывшиеся бары и кафе. Даже в спорных городках и деревушках Боснии люди пытались собраться, выпрямиться после окончания боевых действий. Здесь же всем заправляли бедность и лишения, серость, уныние и проклятущий дождь.
Лоусон вернулся, жуя шоколадку, но Дэвису не предложил ни кусочка. Шринкс и Багси сидели в микроавтобусе.
— И что? Какое мудрое решение вы нам предложите?
Молчать он не собирался — черта с два!
— Если что-то и случится, то случится именно здесь.
— Таково ваше твердое убеждение?
— Да, мистер Лоусон. У меня, конечно, нет права отменять ваше распоряжение и отдавать свое — иначе так бы и сделал, — поэтому приходится планировать наши действия, исходя из предположения, что помощи от поляков не будет. Лично я все же посчитал бы полезным привлечь к операции Агенция Беспеченства Вэвнэнтчнего.
Втайне Люк похвалил себя за то, что сумел произнести полное название службы польской контрразведки, а не удовольствовался только аббревиатурой. Тем не менее Лоусон его успех не отметил и вообще никаких чувств не выразил.
