Как бы то ни было, Василий оказался в одной компании с отцом и его друзьями-полотерами. И, знаете, что ему вменялось в вину? Недоносительство на отца. Если во время следствия Василий держался более или менее достойно, то на суде он предстал во всей красе типичного комсомольско-партийного выкормыша. Когда ему дали слово, он прежде всего заявил:
— За десять лет партия и комсомол научили меня не считаться с личными интересами, поэтому я расскажу все, что знаю. Моя ошибка в том, что я не придал должной классовой оценки тем словам, которые слышал от отца и его друзей. Теперь я эту ошибку исправлю. И мой отец, и его ближайший друг Калистрат Фролов, в прошлом, кстати, эсер, были сторонниками буржуазно-демократической республики, где основной фигурой, как известно, является частный предприниматель. Из чего следует, что у них преобладали кулацкие настроения. Не скрывали они и своего отношения к Октябрьской революции, которую рассматривали как обман крестьянства, как захват власти кучкой большевиков. Кроме того, они оба были сторонниками Учредительского собрания. Я уж не говорю о том, как мой отец осуждал коллективизацию! Она для него была, что острый нож.
Переведем-ка дух и вдумаемся в то, что сказал Василий. Как видите, ошибку молодости сынок исправляет истово: ведь за любое из выдвинутых обвинений можно схлопотать самое суровое наказание. Уж кто-кто, а он, экономист с «браунингом» ОГПУ, это прекрасно понимает. А то, что он закапывает в могилу отца, не имеет никакого значения: партия и комсомол учили его не считаться с личными интересами. И он не считался…
— Никита Щукин и мой отец не раз говорили, что всех коммунистов «надо подавить», что у власти либо жиды, либо грузины. Жидов, мол, надо прогнать в Палестину, а с грузинами «разобраться». А еще они мечтали о войне. Они были уверены, что если на Советский Сока кто-нибудь нападет, то крестьянство обязательно поднимет восстание — и тогда советская власть рухнет.
И так далее, и тому подобное. Велеречив был Василий, многословен и, как учила партия, абсолютно беспринципен. Кошмар, мерзость и гадость — если вдуматься во все это. Ведь все эти Морозовы, Орловы и иже с ними — самый типичный и самый распространенный продукт той эпохи, той бурной деятельности на ниве воспитания, которую вела партия, а вместе с ней комсомол и пионерская организация.
Между тем, судебное заседание близилось к окончанию… После небольшого перерыва подсудимым зачитали приговор. Как и следовало ожидать, Василия Орлова, а вместе с ним и Захара Ефимова приговорили к 5 месяцам исправительно-трудовых работ, но с учетом предварительного заключения из расчета трех дней за один, из-под стражи освободили в зале суда. Зато отец Василия — Андрей Иванович получил десять лет, столько же влепили Калистрату Фролову и Михаилу Леонову. Остальным дали от двух до семи лет, Керенского и Журавлева вообще оправдали, а вот Тимофея Жунина, Прокофия Воропаева и Василия Виноградова приговорили к высшей мере наказания. В ту же ночь они были расстреляны.
Прошло двадцать пять лет… Одни полотеры умерли в лагерях, другие, отсидев свой срок, ушли в мир иной из-за болезней, а вот Гавриил Дудкин, отмотавший в лагерях шесть лет, выжил и обратился с жалобой, в которой просил его дело пересмотреть и в соответствии с законом реабилитировать. Заместитель военного прокурора Московского военного округ Мартынов обращается с соответствующей просьбой в Верховный суд, и в январе 1961 года Пленум Верховного суда СССР принимает постановление об отмене приговора и прекращении дела за недосказанностью преступления.
Так завершилась эта печальная история о несостоявшемся покушении на Сталина, Ворошилова и Кагановича. Были бессмысленные жертвы, были изломанные судьбы, была восстановленная справедливость… Восстановленная справедливость. Я еще раз написал эти слова и, сам того не ожидая, серьезна задумался. Да так ли это? В свое время полковник юстиции Мартынов пришел к выводу, что сотрудники УНКВД Московской области, которые вели следствие по делу полотеров, применяли незаконные методы следствия и допустили нарушения социалистической законности. Полковник Мартынов дал указание установить имена этих сотрудников и «если они не были привлечены к ответственности, отобрать у них объяснения».
Было ли это сделано, никто не знает. А значит, никто не знает, восстановлена ли та самая справедливость…
Посланец космоса в подвалах Лубянки
Тихая, полусонная Калуга оказалась в стороне от революционных бурь и потрясений — во всяком случае, здесь не было восстаний, мятежей, уличных боев и массовых расстрелов. Но не было в России более или менее просвещенного человека, который бы не знал об этом городе. И вот что удивительно: славу Калуге принес не родовитый вельможа, не богатый купец, не великий писатель, а скромный учитель женского епархиального училища. Его статьи публиковались в самых популярных журналах, его книгами зачитывались гимназисты, студенты и седобородые ученые, его идеи повергали в шок и побуждали к подвигам инженеров, авиаторов и конструкторов летательных аппаратов.
«Земля мала, земля тесна, земля засорена — вперед, к другим планетам! Жизнь вечна, смерти нет, есть лишь мыслящий атом, который всегда был и всегда будет. Мозг и душа бессмертны! Высочайшая радость жизни есть радость любви! Причина всех бед — скудость мира и наших идей.
Если бы были отысканы гении, то самые ужасные несчастья и горести, которые кажутся сейчас неизбежными, были бы устранены. Нет ничего выше сильной и разумной воли! Каждое существо должно жить и думать так, как будто оно всего может добиться рано или поздно. Космос переполнен жизнью, даже высшею, чем человеческая!»
Согласитесь, что эти мысли не могли не стать привлекательными на фоне всякого рода революционных учений, призывающих к насилию, террору, захвату власти, экспроприации собственности и т. п. Впервые в России кто-то заговорил о Вечном, о Космосе, о Вселенной. Так надо ли удивляться, что многие всерьез считали: эти мысли не могли родиться в голове рядового провинциального учителя Константина Эдуардовича Циолковского, он лишь передаточное звено, он — Посланец Космоса, он — Голос Вселенной. И хотя ни одна из его научных идей не была реализована при жизни — не взлетел цельнометаллический дирижабль, не поднялся многофюзеляжный аэроплан, не стартовала ракета для межпланетных сообщений — его неординарные разработки были известны всем образованным людям, и многие верили, что вот-вот они будут претворены в жизнь.
Ведь построил же Константин Эдуардович первую в России аэродинамическую трубу! А патенты на способ соединения гладких металлических листов с целью сооружения дирижабля изменяемого объема! Их Циолковский получил в Австрии, Англии, Германии, Бельгии, Италии и Франции, а там не дураки и просто так патенты раздавать не станут. Да и Генеральный штаб русской армии не будет из чистого любопытства интересоваться возможностями постройки дирижабля системы Циолковского: в одной газете даже появилась статья о его проекте переброски наших войск на Дальний Восток в период русско-японской войны.
Возникал вопрос: раз реализованы эти, на первый взгляд фантастические идеи, то почему не могут быть реализованы другие? Что бы там ни было, а поклонников и почитателей у Константина Эдуардовича было великое множество. Их стало еще больше после величайшей диверсии первой мировой войны — поджога «Цеппелинов» на Альхорнском аэродроме Германии.
