– Все равно мой драгоценный родственничек когда-нибудь
женится, так уж пусть на приличной Ксюше. А то еще приведет лимитчицу с
бетонного завода. Впрочем, тогда выгоню, и дело с концом.
Ксюша понимала очень хорошо, что в семье
Михайловых-Соловьевых она стоит на иерархической лестнице намного ниже собаки
Каси, но не протестовала. Все-таки это была видимость брака, а жить одна Ксюша
больше не могла, у нее начиналась сильнейшая депрессия, когда приходилось
ночевать в полном одиночестве в городской квартире.
Вроде, с одной стороны, Ксюша и понимала, что разлюбезный
Тоша не лучший кандидат на роль спутника жизни, но с другой… Их роман длился
пять лет, сил и здоровья было угрохано много, и отдавать кому-то Антона не
хотелось. Еще мучила мысль о его неприспособленности к жизни. Она боялась, что
без нее он пропадет. Балерине было жаль “вечного студента”, а жалость у русской
женщины – это синоним любви. И потом, она все же очень надеялась на предложение,
ну уж если не сердца, то хоть руки… Но Антон не торопился с оформлением
отношений. Очевидно, положение холостяка при женщине, исполнявшей функции жены,
устраивало его полностью.
В этом году в середине марта неожиданно ударила жара, Антон
вытащил из гардеробной плащ, сунул руку в карман, вынул паспорт и засмеялся:
– Ну надо же!
– Что такое? – поинтересовалась Ксюша.
– Да паспорта обыскался, – пояснил любовник, – нигде не
нашел. Вот и решил, что потерял. Сходил в милицию и получил новый. А он,
оказывается, в плаще лежал! Теперь у меня два документа.
– И как поступить? – испугалась законопослушная Ксюша. – Не
положено…
– Разорви этот на мелкие куски и спусти в унитаз, –
рассмеялся Тоша. – Два паспорта мне и впрямь ни к чему.
Но Ксюша побоялась рвать документ и просто спрятала бордовую
книжечку подальше от людских глаз.
В конце марта ей неожиданно предложили приработок – обучать
бальным танцам дипломатов. Многие из консульских и посольских работников не
знали даже вальса, а на приемах подчас приходилось приглашать дам и исполнять с
ними салонные па.
Работа казалась ей плевой – всего лишь полтора часа в день,
три раза в неделю. Разве это нагрузка для профессиональной танцовщицы? Оклад
обещали замечательный, ученики – все сплошь за тридцать, словом, не служба, а
райское наслаждение, и ходить нужно было в самый центр, в здание МИДа на
Смоленской площади.
Было лишь одно “но”. Руководство министерства не хотело
неприятностей. Танцы – такая интимная вещь, партнер должен обнимать партнершу…
Мало ли что… Преподавательница обязана быть замужем.
Ксюша чуть не разрыдалась, услыхав об этом условии. Ну не
глупо ли? Можно подумать, что штамп в паспорте – надежный заслон от адюльтера.
И потом, она живет в гражданском браке, а на эту дурацкую работу пошла только
ради зарплаты. В отчаянии, не желая терять чудесное место, Ксюша брякнула
нанимателю:
– Я через два дня выхожу замуж.
– Принесите свидетельство о браке, – велел тот.
Несколько раз Ксюша разыгрывала перед ним сцену – “простите,
забыла”, но кадровик был настойчив. Балерина поняла, что скоро ее выгонят. В
понедельник мужик категорично заявил:
– Если до пятницы документ не представите, на следующей
неделе можете не приходить.
Не зря говорят, что понедельник день тяжелый. У Ксюши в тот
день приключались одни лишь неприятности, да еще Антон, пообещавший заехать за
ней на Смоленскую площадь к пяти, не появился даже в семь, а его мобильный
упорно талдычил: “Абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позднее”.
Сдерживая рыдания, Ксюша поехала к себе. Не успела она
раздеться, как раздался звонок в дверь. Ксения распахнула створку, даже не
глядя в “глазок”, настолько была уверена, что приехал Антон. Но на пороге, мило
улыбаясь, стояла соседка из семьдесят девятой квартиры. Ксюша здоровалась с
ней, сталкиваясь у лифта или возле почтовых ящиков, но больше никаких отношений
не поддерживала.
– Простите, – проговорила нечаянная гостья, – не найдется ли
у вас немного сахару? Очень не хочется на улицу выходить и в ларек топать.
Одеваться надо.
Внезапно Ксюша почувствовала, что у нее по лицу бегут слезы.
– Что случилось? – испугалась соседка.
Ксения хотела ответить: мол, ничего, ерунда, но рыдания
подступили к горлу, и балерина принялась судорожно всхлипывать.
– Могу вам чем-то помочь? – заботливо спросила соседка,
входя в квартиру.
И вдруг Ксюша, совершенно неожиданно для себя, выложила
полузнакомой женщине все: про Антона, балет, тяжелую жизнь и требование
противного кадровика.
Соседка выслушала и спросила:
– Ты ведь в Большом работаешь? Ксения кивнула.
– Можешь контрамарки достать?
– Не на все спектакли.
– А на все и не надо. Раз в месяц достаточно.
– Кому?
– Слушай, – велела женщина, – есть у меня ближайшая подруга
Соня, жуткая балетоманка и театралка. А билеты, сама знаешь, сколько стоят. Вот
если ты ей контрамарки станешь носить, она тебя выручит.
– Как? – усмехнулась Ксюша. – Замуж выдаст?
– Соня работает регистраторшей в загсе, – спокойно пояснила
соседка. – Давай паспорт и данные жениха, она тебе печать шлепнет.
Свидетельство о браке не даст, они строго учетные, а печать за милую душу, вот
твой кадровик и утешится.
Ксюша полетела за паспортом, открыла коробочку и увидела две
бордовые книжечки.
– А может она и ему штамп шлепнуть? – поинтересовалась
балерина. Соседка рассмеялась:
– Да все сделает, только имей в виду, законной силы печать
не имеет, поскольку в книге актов ничего записано не будет.
Вот так неожиданно все уладилось наилучшим образом. Кадровик
бросил взгляд на страничку и отвязался, незнакомая Соня стала регулярно
получать контрамарки, а Ксюша превратилась в “замужнюю” даму. Антону она ничего
не рассказала, решив про себя: если случайно заглянет к ней в паспорт, скажет –
шутка, розыгрыш, тем более что “брак” был заключен в день дураков, первого
апреля, самое время для розыгрышей и смеха.
– Значит, Антон ничего не знает… – пробормотала я.
