– Нет, – ответил Анатолий. – Есть план. Через три дня
Екатеринбург потрясла новость. В своем роскошном автомобиле, посреди белого дня
подорвался крупный бизнесмен Анатолий Зотов вместе со своим шофером. Водителя
опознали сразу, а от Зотова остались маловразумительные ошметки да клочья
шикарного костюма…
Вадим Костылев, рыдая, начал готовить похороны. Но после
поминок его ждал неприятный сюрприз. Оказывается, накануне трагической гибели,
Анатолий тайком, не сказав компаньону ни слова, продал особняк, участок и свою
долю бизнеса… Пузыревичу. Костылев чуть не скончался, поняв, с кем теперь ему
придется иметь дело. У Вадима остался только каменный дом из красного кирпича,
который Зотов построил для Кристины, да часть бизнеса. Жилище отошло в руки
Костылева по завещанию где-то весной, когда Екатеринбург вновь был потрясен
известием: оказывается, дочь Зотова вовсе не училась в Москве, а была похищена
и убита чеченцами.
Через некоторое время в столице появился удачливый
предприниматель Семен Адреевич Попов. Мужик основал газету, потом вторую,
открыл радиостанцию. Все только удивлялись, с какой скоростью он набирал
обороты. Просто царь Мидас – все, к чему прикасался, превращалось в золото. По
тусовкам новоявленный магнат не шлялся и вел крайне тихий образ жизни, без
женщин и шумных гулянок. Не лез он и в политику, не торопясь, как многие,
купить себе место в парламенте. Словом, Зотов, превратившись в Попова, не
растерял удачи и предпринимательского счастья. Но в душе Анатолия ныла рана.
Люди Пузыревича, отправившиеся выкупать Кристину, вернулись
ни с чем. Деревня, где содержалась девочка, была буквально сметена с лица земли
федеральными войсками. Не уцелел и дом семьи Бекоевых. Впрочем, и все его
обитатели тоже. Похоронная команда, долго не колеблясь, закопала всех Бекоевых
– девять человек – прямо во дворе. Агенты Пузыревича разрыли могилу и
обнаружили шесть детских изуродованных трупов. На руке одной из
девочек-подростков болтался почерневший браслетик с именем “Кристина”.
Сфотографировав несчастную, сыщики привезли Пузырю и украшение. Сомнений не
оставалось – Кристина погибла вместе со всеми.
– Это Хафиза, – прошептала со слезами на глазах девочка, – я
отдала ей браслет. Но мы же так не похожи, папа, как ты мог меня опознать?
– Михаил не показал снимки, – вздохнул Анатолий. – Решил,
что с меня и браслета хватит, уж очень жутко выглядел труп.
Мы замолчали. Потом Тамара пробормотала:
– Давай, буду звать тебя Семеном, привыкла уже…
– Я и есть Семен. Семен Андреевич Попов, Зотов погиб и
похоронен в Екатеринбурге.
– А Вадим? – спросила я. Гость пожал плечами:
– Он меня не интересует. Но бог есть на свете, теперь знаю
точно. Вы представить себе не можете, как я не хотел устраивать эту дурацкую
историю с кошельком, долларами и квартирой. Меня просто сломали, первый раз в
жизни дал слабину и поддался на чужие уговоры. Теперь понимаю – не зря. Не
устроили бы “засады” – не познакомился бы с Томочкой, не познакомился бы с
Томой – не пришел бы в гости и не увидел Кристю. Нет, господь есть, он все
видит и всем воздаст по делам их.
Вновь повисло молчание, прерываемое только всхлипываниями
Ани.
– И как теперь поступить? – отчего-то шепотом спросила
Тамара.
Семен улыбнулся:
– Никак, куплю Кристе метрику, станет Кристиной Поповой.
Внезапно Тамара зарделась до свекольного оттенка.
– Погодите минутку.
Она скрылась в спальне и через секунду вернулась с
зелененькой книжечкой в руках.
– Вот, Юрка притащил для Кристи. Анатолий, то бишь Семен,
взял документ и удивленно прочитал:
– Попова Кристина Викторовна, мать – Попова Тамара
Викторовна, отец Попов Виктор Михайлович. Это кто же такие?
– Тамара Викторовна – я, – пояснила Тома, – а Виктор
Михайлович – мой папа… Моя фамилия – Попова, а у Виолы – Тараканова. Кристина
Тараканова как-то не звучит, вот и записали девочку на меня. Побоялись, что в
школе дразнить начнут, как Виолу, вот уж кто натерпелся в детстве из-за имени и
фамилии.
– Говорю же, господь все видит, – серьезно ответил Семен. –
Значит, так, прямо сегодня, – он глянул на часы, – нет, уже поздно, завтра
подаем документы в загс, а потом я удочерю Кристину.
Он глянул на Тамару:
– Ты согласна?
Томочка из бордовой стала фиолетовой, но голос ее прозвучал
твердо:
– Есть одно обстоятельство.
– Какое?
– Я не одна, у меня…
– Знаю, – засмеялся Семен, – большая семья. Значит, построю
для нас огромный дом, и станем жить да поживать – ты, я, Виола, Аня, Кристина и
куча ваших детей, только потом напишете мне на бумажке их имена и объясните,
кто кому кем приходится. Вот эта кукла чья? – И он ткнул пальцем в Машку.
– Значит, ты берешь меня со всем табором? – недоверчиво
поинтересовалась Тамара.
– Дорогая, – засмеялся Семен, – ты же одна не поедешь!
– У нас еще Дюша, Клеопатра, котенок и Кася, – медленно
проговорила я.
– Очень хорошо, – не сдался Семен.
– Еще мыши, – сообщила Кристина. – Билли и Милли.
– Беру всех, – захохотал Семен, – вместе с грызунами. А
вы-то как? Станете со мной жить? Я шумный, ругаюсь иногда, злюсь, могу наорать…
– Поорать тут все мастера, – хихикнула я. Аня же тихо
сказала:
– Мы с Машкой – просто соседки, Петька и Митька – Лелькины
дети…
Семен недоумевающе поглядел на нас. Но тут раздался
оглушительный стук, и дети влетели в квартиру. Сразу стало тесно. Перебивая
друг друга, мальчики и девочки принялись вываливать впечатления. Биг-маки – это
класс! Картошки съели по две порции, шоколадных коктейлей в них влезло по три
штуки, а еще получили замечательные игрушки, шарики и бумажку с предсказанием.
Возле “Макдонаддса” сидит в клеточке морская свинка и гадает. Правда, узнать
будущее захотела только Даша, остальные уверены, что у них все будет прекрасно.
– Смотри, – сказала Даша, – что мне досталось.
Я развернула узкий рулончик. “Бойся данайцев, дары
приносящих”. Однако хозяин свинки явно был знаком с древнегреческим эпосом.
В комнате стало душно, и Тамара распахнула настежь окно.
Дзынь-дзынь! – зазвенел звонок.
– Я открою, – подпрыгнула Вика. Через секунду она закричала:
