Книга 90 миль до рая, страница 32. Автор книги Владимир Ераносян

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «90 миль до рая»

Cтраница 32

Но больше всех, безусловно, досталось папе, который изо всех сил пытался помочь несостоявшейся модели и избалованной кокетке, возомнившей себя рупором диссидентов.

В довесок женщина, от безделья слонявшаяся в Гаване по диппредставительствам, где коротала время за игрой в карты, и по отелям, где искала очередного иностранца, дабы усладить свое потрепанное тело, а если повезет – еще разок выйти замуж и смыться с суженым за границу, шокировала публику своими откровенными снимками. С особым смаком Алина разгласила информацию о том, что за ее окном постоянно наблюдали из окон дома напротив агенты министра внутренних дел Арбантеса, который, по ее словам, тоже пытался за ней приударить. И что же она делала, зная, что находится под наблюдением? Мастурбировала. По-видимому, этим признанием увядающая нимфа хотела вызвать особое доверие миллионной аудитории читателей, не желая понимать, что рано или поздно брошенная на Кубе дочурка тоже прочитает мамины откровения.

Хотя, конечно, мастурбацию и эксгибиционизм с натяжкой можно отнести к форме протеста, выражающего политическое инакомыслие. Особенно когда речь идет о человеке, ненавидящем читать газеты и в принципе не интересующемся ничем, кроме собственного паблисити.

Но надо отдать должное беглянке Алине. У нее все же нашлось доброе словечко в адрес бабушки Лины, которая безоговорочно признала в ней свою внучку, несмотря, как уже говорилось, на некие сомнения в причастности к ее появлению на свет самого Фиделя, находившегося в момент ее рождения в эмиграции. Противоречивость натуры внебрачной дочки Фиделя ярче всего выразилась в том, что, понося почем зря своего папу, оскорбляя, разоблачая и предавая его, лично она добивалась только одного – чтобы никто не смог усомниться в курсировании по ее жилам именно крови команданте, а не какого-нибудь кардиолога Орландо Фернандеса.

Алина Фернандес, оказавшись в Испании, с удвоенной энергией стала эксплуатировать свое родство с Кастро. На Кубе она была куда скромнее. Во всяком случае, доступ к ней западных журналистов был весьма ограничен. Теперь же она сама превратилась в информационный повод, стала центром внимания. Хотя и ненадолго. К 2007 году она совсем постарела, из нее по крупицам выжали все, выудив даже невероятное, затем, правда, опровергнутое. Скоро интерес к перебежчице вовсе утих.

А вот Фидель за тринадцать с хвостиком лет не только не умер, но даже мало изменился. А запретив своим соратникам вступать в полемику с госпожой Фернандес, он окончательно уничтожил ее имя, сведя его до уровня инфузории.

Воистину, в информационной войне пока не придумано сильнее способов, чем умолчание и дискредитация источника информации.

20 декабря 2000 года
Гавана, Куба. Дворец революции

Совещание было расширенным. Кроме членов Политбюро присутствовали силовики во главе с Раулем, другие министры правительства и редакторы периодических изданий.

– Устройте, чтобы с Хуаном Мигелем в США отправилась не только его жена, но и маленький ребенок. Это обязательно. Как их зовут? – поинтересовался Фидель, по старой привычке не желая упустить ни малейшей детали. Уж он-то знал, что значит для простого человека, когда его имя произносит глава государства.

– Жена – Нерси, малыш – Янни, ему нет и десяти месяцев от роду, – доложил министр иностранных дел, выдвиженец Союза молодежи, ораторские и организаторские способности которого Фидель оценил в начале 90-х, в тяжелые для Кубы времена «повторного изобретения велосипеда». Тогда кубинцам из-за нехватки продовольствия и топлива пришлось не только затянуть пояса, но и крутить педали.

– Мобилизуйте массы. – Лидер обратился ко всем. – Митинги должны быть впечатляющими. Проводите их ежедневно у Отдела американских интересов. Пусть наши зодчие воздвигнут там монумент Хосе Марти с ребенком на руках. Не надо гнаться за размерами. А то они соорудят нечто вроде памятника советскому воину-освободителю с немецкой девочкой на руках, что возвышается в берлинском Трептов-парке. Не надо. Пусть сделают нечто обличающее империализм, но без гигантизма. Для информирования общественности используйте не только «Гранму», [47] но и оба национальных канала. А что, кстати, говорит их пресса? – как бы между прочим спросил команданте.

– Как всегда, противоречивые суждения, иногда взаимоисключающие, – доложил министр печати и информации. – У них на носу выборы. И для демократов, и для республиканцев Флорида – ключевой штат. Они будут заигрывать с кубано-американским анклавом. Возможно, демократы займут противоположную республиканцам позицию, чтобы привлечь голоса избирателей по всей стране, будут следовать в фарватере электората.

– Все-таки две партии – это неразбериха, – вставил глава международного ведомства, имея в виду преимущества однопартийной системы.

– В США одна партия, которая только притворяется двумя, – поправил Кастро.

Присутствующие согласились.

– Когда они поймут, что проигрывают, – они постараются преуменьшить значение нашей победы. Будут говорить, что Кастро бежит от экономических проблем и сосредотачивается на незначительных бытовых эпизодах, – пророчествовал Фидель. – Запомните! Для нас это дело – приоритетное, политическое, наконец, моральное. Однако в конечном итоге его исход будет зависеть только от одного человека – от отца мальчика. Пусть он выступит с заявлением еще здесь, перед своим народом.

– Мы поручим спичрайтерам написать для него речь, – вызвался министр печати.

– Это могут сделать наши журналисты, – предложил свои услуги и редактор «Гранмы», лишний раз подчеркивая особый статус своего издания.

– Вы меня не поняли. Ничего не нужно готовить. Пусть он скажет то, что накопилось в его сердце. Если он и предаст, а соблазн будет велик, то он изменит не Кастро и его политноменклатуре, а народу, который ему поверит. Людям, готовым отдать жизни за его сына – одного из самых малых своих граждан. У человека всегда есть выбор между подвигом и предательством…

Рауль слушал молча. Вот уже полвека он не мог понять, откуда его старший брат черпает силы на эту зачастую глупую веру в человека. Веру без оглядки и без компромиссов. Идеалистическую, как у Че, и утопическую, как у французских просветителей. Неограниченная власть так и не убила в нем романтика, способного поставить на карту непрекращающейся моральной войны и свою жизнь, и свой авторитет.

А ведь он не раз обжигался на своем полуинфантильном доверии. Люди столько раз предавали его. А он готов, как там у русских, наступать на одни и те же грабли. Хорошо хоть, что, будучи горячим поборником человеческого героизма, он умеет быть хладнокровным к предателям. Даже если это самые близкие, а порой и родные люди. Вот только одно обидно – скорее Фидель усомнится в честности своего родного брата, чем в порядочности какого-нибудь незнакомого паренька из захолустья. Давал ли он повод Фиделю? Если и да, то все, что он делал, – он делал во благо старшему брату и революции, для защиты интересов Кубы и социализма…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация