Очоа воспринял слова формального босса по-своему. Наставительный тон и небрежное рукопожатие Рауля разожгли в Арнальдо искры ненависти к «надутым дряхлым индюкам». Он рвал и метал в своем кабинете, срываясь на подчиненных и выкрикивая одну и туже непонятную фразу:
– Они не могут быть надменными к национальному герою!
В голове генерала созрела еще одна грандиозная комбинация. Он сделал своим связником с Эскобаром завербованного им человека Рауля, капитана Хорхе Мартинеса Вальдеса. Это позволило бы впоследствии обвинить братьев Кастро в том, что именно они являлись вдохновителями и организаторами трафика.
Дела пошли. Пригодились и хорошие отношения с сандинистами, и надежные люди в армии. Оба трафика – через Кубу и Никарагуа – функционировали бесперебойно.
Эскобар, довольный новыми партнерами, даже слегка расслабился, выбросив из головы идею о закупке и снаряжении собственной подводной лодки для транспортировки наркотика и сократив на время поставки через Мексику.
Колумбийский кокаин, чистейший, плавящийся при 83 градусах по Цельсию, за несколько лет вытеснил все другие наркотики: от афганского героина до гвадалахарской марихуаны. Конкурировать с тем, что становится модным, бесполезно. В этом победоносном вторжении в США «белого цунами» была немалая заслуга не только кубинских мафиози, обосновавшихся в Майами со времен Мариэля, но и прославленного полководца Очоа. Прославленный герой не постеснялся возглавить триумфальное шествие «кокса» по образованным мозгам богемной тусовки Голливуда и Беверли Хиллс и неграмотному серому веществу обитателей гетто Гарлема и Бронкса.
Деньги лились рекой. Идея, вынашивавшаяся несколько раньше в умах кубинских заговорщиков, – наладить в Колумбии производство фальшивых долларов – теперь выглядела нелепой. Она устарела, как только финансовые потоки, следующие в Колумбию, не заструились долларовыми ручейками, что впадали в водоем тщеславия генерала Очоа.
Арнальдо оставался верен себе. Со времен эфиопских и ангольских сражений он знал, как поощрять своих солдат. Оргии напоминали празднества римских патрициев. И только Патрисио претила роль нувориша. Он предпочитал держаться на расстоянии от свального греха.
Длинноногие путаны – мулатки и креолки – услаждали тела «храбрецов», бросивших вызов всем этим бездельникам – «мариос». Ром и проститутки притупляли бдительность новоиспеченных патрициев. «Последний день Помпеи» был не за горами…
Люди Рауля шли по пятам, собирая улики и снимая оргии на пленки. Распоряжение следить за Очоа было отдано не сразу, даже с некоторым опозданием. Фидель слишком доверял герою. Но после донесения главы Американского департамента ЦК Компартии, где были изложены факты, доказывающие причастность людей Очоа к наркоторговле и, в частности, к попытке строительства нарколаборатории в Анголе, Фидель, еле сдержав гнев, вызвал Рауля.
Младший брат поклялся, что он ни при чем. Фидель сделал вид, что поверил, и потребовал все подробности этого дела – все, что за его спиной замыслил Очоа и что он уже успел сделать. Точно такое же распоряжение старший Кастро, памятуя о доверительных отношениях руководителя Главного управления разведки с Раулем, отдал параллельным спецслужбам – Американскому департаменту Центрального комитета партии и личной охране. В ГУРе, разделенном на шесть конкурирующих структур, команду «фас» получили только те подразделения, которые возглавляли ставленники старшего Кастро. Фидель отгонял от себя подозрения брата в измене, но поступал соответственно не прихоти ради, а во благо государства.
Вскоре Кубу повергло в шок уголовное дело № 1 за 1989 год. На скамье подсудимых оказались не просто заслуженные люди, а настоящие герои. Народ не мог поверить в происходящее даже тогда, когда Очоа, Тони и Патрисио де ла Гвардиа, Амадито Падрона, министра Тарральбу, других высокопоставленных чиновников, офицеров МВД и РВС клеймили позором на показательном процессе в Театре Вооруженных Сил.
Фидель и Рауль задумчиво взирали на своих бывших сподвижников сквозь толстое стекло VIP-кабинки, расположенной на бельэтаже.
– Скажи мне честно, ты был в курсе? – переспрашивал брата Фидель.
– Нет, я клянусь тебе в этом! – раздраженный недоверием, божился Рауль.
– Пусть народ увидит все, – с ненавистью произнес коменданте.
– Ты хочешь, чтобы мы показали эти оргии без купюр по телевидению? – уточнил младший брат.
– Все, без всякой цензуры. Они должны ответить за предательство своего народа. США могли обрушиться на нас всей своей мощью. И были бы правы. Они должны умереть.
В 1989 году разящий меч Соединенных Штатов все же ударил. Но не по Кубе. Жертвой стала соседняя Панама, с лидером которой, генералом Норьегой, Пабло Эскобар сотрудничал напрямую. Арнальдо Очоа, Тони де ла Гвардиа, Амадито Падрон были казнены. Многие офицеры покончили с собой. Единственным, кто избежал смерти, стал Патрисио дела Гвардиа. Через семь лет Фидель выпустит его из тюрьмы досрочно. За искреннее раскаяние и хорошее поведение.
Что до Пабло Эскобара, то 1989 год для него тоже стал роковым. В этом году он настолько обнаглел, что поднял руку на президента Колумбии. По приказу главы наркокартеля Луис Карлос Галан – законный глава государства – был убит. Эскобар перегнул палку, пересек запретную черту. Одно дело быть любимчиком Медельина, эдаким Робин Гудом, выходцем из низов, строящим на кокаиновые деньги стадионы и школы для бедняков, а другое – террористом и заказчиком политических покушений.
На армию Эскобара обрушилось колумбийское правосудие. Он не нашел ничего лучшего, как добровольно сдаться полиции, но с условием выбора места лишения свободы и гарантии недопустимости его экстрадиции в США. Властям ничего не оставалось делать, как согласиться.
В специально выстроенной для Эскобара и на его деньги тюрьме в стиле «люкс» с бассейном и футбольным полем узник чувствовал себя все тем же всемогущим Эскобаром и продолжал руководить империей.
Это не могло продолжаться долго. Бывшие партнеры по наркобизнесу не желали больше терпеть свирепого Пабло, покрывающего свою слабость чрезмерной жестокостью. Агония привела к новым виткам насилия и террора. Под раздачу попадали и верные люди. Вскоре после побега из собственной тюрьмы он остался в полном одиночестве. Ему хотелось увидеть мать, жену, детей и больше ничего.
Все каналы связи отслеживались спецслужбами. Он был прекрасно об этом осведомлен, но все же позвонил. Потому что устал прятаться. Телефонный звонок родным решил его судьбу. Участь Эскобара – быть застреленным в своем временном пристанище, на конспиративной квартире, при оказании сопротивления полиции, никого не удивила. Эскобар, повинный в гибели тысяч людей, был хладнокровно убит.
Фидель Кастро, в любви и уважении к которому убитый Пабло неоднократно признавался при жизни, никак не отреагировал на смерть своего фаната…
21 декабря, 1999 года
Гавана, Куба
– Знаешь, что сказал Хуан Мигель Гонсалес на митинге? – заинтриговал брата Рауль.
