…Тони Антинари и Мигеле Браццо выпустили под залог и под подписку о невыезде. Теперь они сами стали мишенями для объективов папарацци. Впервые в жизни они ощущали себя никчемными, беспомощными, бесполезными. По городу их возил неприветливый водитель – человек Банатти, который, казалось, специально, им назло, не отрывался от роя журналистов, оседлавших десятки байков с одной-единственной целью – заработать на снимках главных подозреваемых в убийстве Джованни Вертуса. За неделю у следствия появилось еще несколько версий, однако внимание к ньюйоркцам со стороны прессы не ослабевало.
Для своих они стали прокаженными. Правда, они получили временную передышку благодаря консеглиери
[54]
семьи Лукези, которой они верой и правдой служили десять лет. Тот вступился за них по старой памяти, напомнил дону Франческо о заслугах и преданности чистильщиков, подкрепив свой спич словами Писания:
– Тот, кто без греха, пусть первый бросит в них камень. Парни достойно держались на допросах и даже для блага семьи не стали опровергать «легенду» своего появления в Майами. Для всех, даже для собственных матерей, они навсегда останутся «голубыми модельерами». И они пошли на такую жертву ради семьи, полностью осознав, что совершили роковую ошибку и недооценили наших врагов.
– Мы посылали их на дело, а они в угоду сиюминутному удовольствию поддались соблазну, пренебрегая интересами семьи, – возразил дон Франческо. – Они выставили нас слабаками перед Канозой и даже перед моим другом Вито Банатти, который сейчас больше других рискует и рассчитывает на нас. Они променяли наше доверие на стакан виски и сучье вымя, а ты хочешь снять их с крючка? Хорошо, мы подождем, когда страсти поутихнут. Посмотрим, как они будут вести себя дальше. Проведем собственное расследование. Я хочу, чтобы этим занялся Маорицио. Но потом, скажем, через полгода, пусть Маорицио устроит им «конфирмацию»
[55]
– звезды телеэкрана должны умирать красиво. Об их семьях пусть позаботятся.
Комиссия коза ностры согласилась с доном, она могла настоять и на немедленном списании в тираж этих опростоволосившихся болванов за откровенную глупость и пренебрежение элементарными правилами конспирации, если б не простое человеческое любопытство. Мафия не сомневалась, что столь изысканная подстава – дело рук Канозы. Его люди сработали профессионально, унизив мафию. Они оставили пренебрежительное послание в виде трупа Вертуса, показав свое полное неуважение к коза ностре, они даже не тронули ее посланцев. Но осуществить такое без помощи федералов латиносы бы не смогли и не осмелились бы. Каноза под их защитой. Насколько силен Каноза, и значат ли последние неудачи Вито, что в недрах семьи Банатти завелся «крот»? Утечка информации могла исходить только оттуда. Пролить свет на происшедшее должен был свежий взгляд Маорицио. Этот проныра женат на пуэрториканке и неплохо знает испанский. Он найдет исчезнувшую блондинку с солнцем на пуповине в два счета и подскажет, как лучше приструнить Канозу, стоит ли «замочить» его сразу или с разборкой придется повременить…
Маорицио имел репутацию не только «карающего топора Лукези», но и независимого консультанта мафии. Он считался одиночкой, хоть и служил донам. Маорицио содержал немногочисленную группу из «аналитиков» и квалифицированных «солдат», владеющих всеми видами оружия. За тучность и угловатость его иногда называли «Чао-чао», естественно за спиной. Обращались же к этому здоровяку подчеркнуто вежливо, произнося полное имя. Прозвище «Мао» позволялось использовать только главам семей – членам Комиссии. Когда он говорил со старшими в гангстерской иерархии – он только слушал, хотя его умные круглые, как у породистого пса со знатной родословной, глаза выдавали в нем пытливую натуру. Он не любил, когда о нем говорили как о «топоре» мафии, но в случае крайней необходимости мог получить контракт на ликвидацию. Если того требовали обстоятельства. Палачом он становился неохотно и за еще большие деньги, на порядок превышающие гонорары за его консультации. Он считался не простым, а очень разборчивым исполнителем, имеющим свои профессиональные принципы.
Да, Мао стоил дорого. Иные в Комиссии считали, что очень дорого, при всем при этом он иногда делал свою работу медленно. Очень медленно. По крупицам собирая информацию из независимых друг от друга источников, тщательно сопоставляя факты и анализируя данные, прогнозируя возможные последствия и планируя каждую деталь, шлифуя собственное алиби и выверяя пути отхода. А еще он был категорическим противником лишних трупов. Если он брался за заказ, то старался выполнить работу в четко очерченных рамках. Он не оставлял свидетелей не потому, что ликвидировал их, а вследствие того, что в нужный момент оказывался с мишенью один на один. Каким образом? Об этом знал только Маорицио.
– Вито, мы нашли блондинку, она работает продавщицей в бутике в Лэйк Буэна Виста, на пересечении Плаза и Даунтаун Дисней… – сообщил Маорицио через день после прилета дону Банатти. Дон не был доволен прытью своего нового гостя из Нью-Йорка. Этот самодовольный толстяк непочтительно обращался к нему по имени, опуская величавое «дон», и панибратски похлопывал его по плечу. Но главное, Мао не скрывал своих задач от настроенного на войну дона, упрекая его в поспешных и необдуманных решениях, которые могли навредить всем семьям – прежде чем ввязываться в широкомасштабную бойню с Орландо Канозой и втягивать в сражение Нью-Йорк, стоило прощупать латиносов, выведать планы Канозы, вычислить его предполагаемых союзников. Нельзя недооценивать врага.
Мало того, что Мао пренебрег радушием дона Банатти и его гостеприимством, слишком рьяно взявшись за дело, не успев сойти с трапа самолета в аэропорту Майами. Он не уставал поучать опытного дона:
– Надо сперва как следует все разузнать по этому делу с Вертусом, по возможности восстановить картину событий на вилле Джованни. Я отправляюсь к Орландо немедленно, Тони и Мигеле могут там пригодиться. Я прижму блондинку как следует, чует мое сердце – она знает много интересного.
– Найдите этих двух педиков, они должны опознать телку, – расшифровывать «солдатам», что за педиков имел в виду дон Банатти, не стоило. Это обидное прозвище прилипло к бывшим киллерам из Биг Эппла, которых в педиков переквалифицировала желтая пресса. Люди Банатти отправились за Тони и Мигеле, превратившимися в последнее время в ходячие трупы, которые находились под постоянной опекой майамских коллег по ремеслу. Предчувствие смерти и жуткая депрессия лишили их аппетита. Они думали теперь о том, как безжалостны итальянцы, не способные на прощение единожды оступившихся, и как несовершенна федеральная программа защиты свидетелей, на включение в которую им намекали следователи в комнате для допросов полицейского участка, а потом этот намек им давали прослушать на диктофонной записи люди Банатти. Благо на ней Тони и Мигеле выглядели героями, которые не кололись под натиском коварных ищеек. Но это, похоже, не послужит им индульгенцией от мафии. му, как не им, знать, что она страшнее надзирателей. Оставалось одно – рассчитывать на собственные силы, но они оба понимали, что это всего лишь иллюзия…
