Посадка завершена. Трап убрали. Самолет плавно тронулся. До взлета остались считанные минуты. Взрыв должен состояться в воздухе. Чтобы наверняка.
Настроение было хорошее. Даже приподнятое. Все шло как по маслу. Его жизнь в Штатах стала наполняться приятными неожиданностями. В захолустном Кали жилось скучновато. Вот она… Америка. Девушки здесь любознательны, общительны и весьма образованны. Читают газеты. Надо же, их познакомила газетная статья!
«Не будет упущено ничего существенного, не будет преувеличен ни один факт, ни одно слово не будет написано с ненавистью или из мести, – читал он, невольно проговаривая слова вслух и приглядывая за маневрами самолета. – В малейшую оставшуюся свободной лазейку незамедлительно проникнут самые отвратительные интриги и выдумки отчаявшихся людей, не имеющих понятия об этике. Нет ничего более могущественного, чем правда.
Мы победили в этой битве. Мы сумели поднять на борьбу национальную и международную общественность. Эту святую борьбу нельзя было вести без самых прочных оснований – не только юридических, но и моральных.
Вышло так, что в этом случае речь шла не просто о хорошем отце, а об отце исключительно хорошем и привязанном к своему сыну, которого у него жесточайшим образом отняли. Главным оружием единственного живого родителя Элиана была горячая любовь к сыну. Отец и сын выстояли вместе. Элиан возвращается домой! Вива Куба! Мы добились справедливости, потому что сражались вместе. Когда мы едины, мы непобедимы!»
Херардо немного запутался в тексте. Смысл прочитанного показался прямо противоположным тому, что он успел бегло осмыслить до знакомства с красоткой. Самолет набрал необходимую скорость и оторвался от земли, подмяв под себя шасси.
– Хоть бы он взорвался! – злобно прошипела жидковолосая мадам, обреченно провожая взглядом самолет с Элианом и ускользающую вместе с ним иллюзию собственной значимости. Им больше не будут платить за бессрочные митинги и пикеты. Все закончилось. Позади молодость, впереди отчаяние. А настоящего вовсе нет. Разве что эта крупная сетка ограждения, за которую им никогда не попасть. Потому что они за бортом. Они за 90 миль до своего рая. И это расстояние для них растянулось в непреодолимую бесконечность.
…Самое время. Херардо нащупал пульт под газетой и вдавил кнопку. Она словно провалилась, но ничего не произошло, хотя таймер был выставлен на секундной отметке… «Гранма интернасиональ» – официальный печатный орган Коммунистической партии Кубы. Он точно помнил, что накрывал пульт местной «Майами геральд». Чертовщина… Под газетой вместо пульта он обнаружил квадратный кусок пластилина с утопленным болтом по центру. Болт… Читая кубинскую газету, он нажал на «шапку» болта. Откуда здесь эта фигня? И на чем это он сидит? Зажигалка. Неработающая. Не та ли это испорченная зажигалка, что вынудила его отвлечься от работы? Номер телефона на клочке бумаги… Он набрал его, услышав в ответ шокирующее:
– Вы набрали номер временного поверенного по делам Кубы в Соединенных Штатах. Оставьте свое сообщение и номер контактного телефона, и мы обязательно вам перезвоним…
Самолет с Элианом взлетел благополучно, а значит, Херардо попал. Ему уже звонили… Никаких телефонных разговоров. Такая лажа не сойдет с рук… Спокойно. Он в аэропорту. Объявили посадку на Мехико. Там его навыки могут сгодиться. Красоток там тоже хватает.
«Адьос» Элиану Херардо заменил другим «адьос». Он помахал ручкой дону Канозе… Люди Канозы найдут исчезнувшего колумбийца на юге от Рио-Гранде спустя год, изобьют до полусмерти, поднимут на самолете над вулканом Орисабо, что возвышается на высоте пять тысяч шестьсот метров к востоку от Мехико-Сити, и сбросят точно в кратер. Так посоветовали расправиться с предателем калийские партнеры сеньора Канозы.
В 9.20 утра самолет приземлился в Вашингтоне на авиабазе Эндрюс. За час до посадки Хуану Мигелю позвонили из министерства юстиции и сказали, что он может встретить сына, предупредив о большом количестве телевизионщиков возле дома. Хуан Мигель, его жена, бабушки и маленький братик Элиана спустились в гараж и дождались сопровождения за закрытыми воротами.
…Элиан споткнулся, когда бежал к папе. Он чуть не упал, и сердце екнуло в груди Хуана Мигеля. Сын удержался на ногах, как заядлый футболист, и достиг своей цели, запрыгнув к отцу на руки. Мальчишка не плакал. За него плакал отец и рыдали обе бабушки…
До аэропорта Дьюлз в штате Виргиния Элиана и его родных довез полицейский эскорт, за которым едва поспевали многочисленные транспортные средства, набитые представителями прессы. Богатые СМИ могли себе позволить разрешенную видеосъемку с неба, которая беспрерывно велась со следующих за эскортом вертолетов с логотипами самых влиятельных телеканалов.
Власти оплатили два чартерных рейса. На первом самолете домой отправили Элиана, его отца, мачеху, сводного брата, школьную учительницу и любимого кузена. Второй воздушный лайнер принял на борт одноклассников и друзей мальчика, включая Лоренсито, который на протяжении всего полета неустанно твердил, что именно он научил Элиана играть в футбол. И что теперь, когда полноценный член его непобедимой команды наконец вернется, их соперникам точно несдобровать.
Власти Кубы заранее призвали жителей острова к «дисциплине» и «спокойствию», ожидая спонтанные массовые празднества по случаю возвращения всенародных любимцев на родину.
– Папочка, мы летим на Кубу? Сколько до нее осталось? – еще раз спросил Элиан.
– Мы возвращаемся домой, сынок. Я думаю, мы уже пролетаем над Флоридским заливом. До дома 90 миль. Уже недалеко, любимый…
13 сентября 2002 года
Нью-Йорк-Сити, США
«Неужели все закончится сегодня?» – размышлял Маорицио перед встречей с главой семьи Лукези. Аудиенция в офисе дона Франческо на Нижнем Ист-Сайде была запланирована на семь вечера. А значит, Маорицио располагал достаточным количеством времени, чтобы просто погулять. Не простоять в бесконечной пробке в такси канареечно-желтого цвета с трепачом-водилой из испаноязычных переселенцев последней волны. Такой не даст побыть наедине со своими мыслями. А если узнает, что он, этнический итальянец, женат на пуэрториканке, тут же набьется в друзья и предложит «выгодное дельце», намекнув, что знает пару ребят в районе «непристойной мили».
Это Нью-Йорк, где латиносов и черных теперь в два раза больше, чем белых. Где белые вынуждены обживать пригороды, расчищая жизненное пространство для китайцев, где 125 тысяч бездомных не могут согреться в смрадных ночлежках и железнодорожных туннелях и где с высоты стеклянно-железобетонных небоскребов на мир надменно взирает самое большое количество миллиардеров.
Все это Большое Яблоко, его город. Здесь Италия находится от Китая водном квартале ходьбы, а «капо» влиятельной семьи Лукези, половина бойцов которой говорят сегодня по-итальянски с американским акцентом, устраивает себе офис вблизи синагоги.
Маорицио хотел прогуляться по городу своей юности, придя на встречу с доном пешком по Бруклинскому мосту, глядя сверху на широченную водную гладь Ист-Ривера.
