– Нет, – морщит он нос при виде яркого
томика, – извини, это сказки.
Семен тоже весьма равнодушно пробегает мимо полок. Попову
принадлежат несколько газет, пара журналов и радиостанций, поэтому, оказавшись
дома, он сразу орет:
– Нет, только ничего напечатанного на бумаге, дайте
отдохнуть! Сжальтесь, уберите книги, скомкайте газеты и разрубите топором все
говорящие приборы в доме!
Томочка берет в руки только любовные романы. Еще одна стена
в нашей квартире забита этими «розовыми слюнями». Меня тошнит от них уже на
второй странице, но подруга, затаив дыхание, следит за приключениями
любовников. Однажды я не утерпела и, глядя, как она, уставившись в книгу, тащит
ко рту вместо чашки с чаем бутылочку клея, сказала:
– Неужели так интересно?
Томуся подняла на меня отсутствующий взгляд, секунду
непонимающе смотрела в мою сторону, потом с жаром воскликнула:
– Очень.
– И чего глаза портить, – фыркнула я, – сразу
понятно, что Он на Ней женится. Как только тебе подобная дрянь может
нравиться?!
Томочка вздохнула и, не отвечая ни слова, вновь уставилась в
текст. Подруга на редкость интеллигентна и патологически незлобива, поругаться
с ней просто невозможно. Я не помню, чтобы она сказала о ком-нибудь злое слово.
Знакомые зовут ее «Бюро неотложных добрых дел», а их у нас наберется сотни три.
Кстати, именно благодаря Томочкиной привычке лететь сломя голову всем на помощь
я и осталась сегодня дома одна-одинешенька. Позавчера Кристина отправилась на
дачу к своей ближайшей подруге Леночке Рыклиной, Семен с головой погружен в
издательские проблемы, Олег, как всегда, искореняет преступность. Тамара же
унеслась в квартиру этажом ниже, к Маше Родионовой. Она родила девочку и рыдала
в телефон:
– Томочка, умоляю, приди! Она такая маленькая, я боюсь
ее даже в руки взять!
Почему потерявшая всякий ум от стресса Родионова обратилась
к Тамаре, у которой никогда не было грудничков, понять трудно. Но Тома
моментально подхватилась и полетела.
– Чем ты ей поможешь? – попробовала я остудить пыл
подруги.
– Ерунда, – отмахнулась та, – сейчас куплю в
магазине пособие по уходу за новорожденными.
Клюнув меня в щеки, она выскочила к лифту, крикнув по
дороге:
– Скажи Сене, что чистые рубашки в шкафу!
Я только вздохнула. Наши мужья еще те кадры: если не
обнаружат на привычном месте нужной одежды, им в голову могут прийти
нестандартные решения. Однажды Семен на моих глазах принялся распаковывать
пакет.
– Новую рубашку купил? Красивая, – одобрила
я, – только зачем тебе опять белая? Их в шкафу и так штук тридцать!
– Понимаешь, Вилка, – вздохнул Сеня, – они
куда-то пропали.
– Как это? – удивилась я. – Вчера Тома
гладила их весь вечер.
– Нету, – разводил руками приятель, –
исчезли.
В полном недоумении я распахнула шкаф. Рубашек там,
действительно, не было.
– Ой, – вскрикнула Тамара, – случайно
повесила в свое отделение. Сеня, ну почему ты соседнюю дверку не открыл?
– Зачем? – удивился Семен.
– Ну поискал бы там свои рубашки…
– Да? – протянул Сеня. – Наверное, ты права,
а я подумал, что их выкинули, и купил новые.
У Олега свои особенности. Не далее как позавчера Томуся
обнаружила его на кухне, где он самозабвенно поедал отвратительный китайский
суп из пластиковой упаковки.
– Дай сюда, – возмутилась Томочка, – зачем
всякую дрянь в желудок засовываешь?
– Так больше ничего нет! – преспокойненько ответил
Олег.
– Как это? – удивилась Тома. – Смотри, в
холодильнике печенка со сметаной, картошка, грибной суп…
– Да? Но ведь это все греть надо, – протянул наш
майор, – а лапшу залил кипятком, и готово!
– Ясно одно, – говорила мне вечером Томуся, –
мужья погибнут без нас, как цветы в пустыне. Один будет все время покупать
новую одежду, пока не разорится, а другой скончается в голодных муках возле
набитого едой холодильника: дверцу-то еще открыть нужно!..
При этом и Сеня, и Олег весьма удачно занимаются своим
делом, впрочем, по большому счету, их ничего, кроме работы, не интересует.
Таких ненормальных называют трудоголиками.
Оставшись одна, я пошаталась бесцельно по квартире. Следовало
убрать комнаты, но было лень. И вообще, зачем гонять пыль с места на место?
Какое-то крайне непродуктивное занятие: завтра она опять осядет на телевизоре и
на полках… Ну зачем зря тратить силы? Тем более что Сеня и Олег все равно
ничего не замечают, а тяга к порядку совершенно не является отличительной
чертой моего характера. Лучше съезжу-ка я на Каретный Ряд. Там находится
фирменный магазин одного из московских издательств, где меня, постоянного
покупателя, встречают с распростертыми объятиями.
Лето в этом году выдалось дождливое. Натянув джинсы и
футболочку, я прихватила зонтик и поехала в центр. Любимая торговая точка на
этот раз порадовала сразу девятью новинками. Набив сумку доверху, я вышла из
магазина и бездумно двинулась по улице по направлению к метро «Тверская». Вдруг
из огромной темно-серой тучи, нависшей над городом, блеснула молния, раздался
раскат грома, и на асфальт сначала упали тяжелые редкие капли, а затем
обвалился тропический ливень. Взвизгнув, я влетела в небольшой продуктовый магазинчик
и встала у витрины.
Внутри оказалось полно народу. Теперь, когда продуктами не
торгует только ленивый, редко в каком месте встретишь такое количество жаждущих
сыра. Впрочем, было в этой толпе покупателей что-то странное. Вся она состояла
сплошь из потных женщин с огромными красно-белыми баулами в руках. Две
продавщицы, стараясь быстро и ловко обслужить клиентов, крутились, словно
игрушечные зайчики, снабженные батарейкой «Энерджайзер». Я невольно вслушалась
в их разговор с покупательницами и удивилась: очень уж странно они объяснялись.
– Теперь кофе, – пробормотала стоявшая у прилавка
баба.
– Только 250 граммов в пластиковой коробочке.
– Хорошо, сахар.
– Один килограмм, только песок, рафинад не положен.
– Еще карамель.
– Два кило, обертки разверните и бросьте в урну;
кстати, бульонные кубики тоже разденьте!
