– Конечно, Ирочка, – забормотала Тома, –
очень, просто очень рады. Только мы забыли, откуда вы?
– Из Волгограда, – пояснила Ирина.
– Чудесно, – изобразила восторг Тамара, –
устраивайтесь, отдыхайте. Боюсь только, что вам шумно покажется. У нас
маленькие дети, мальчик и девочка, совсем крошки. Кричат много, спать не дают.
Но мы вас поселим в комнату Виолы, она расположена на отшибе – через три коридора
от моей спальни.
– Дети не могут помешать, дети – это счастье, –
серьезно ответила Ирина.
Глава 11
С торчащими в разные стороны мыслями я кинулась к Валентине.
Похоже, жизнь начинает напоминать дурной кинофильм. Купленный младенец,
приехавшая неизвестно на какой срок незнакомая тетка, подброшенная на
неопределенное время дочка Машки Родионовой… Бедной Тамаре придется бороться с
обстоятельствами почти в одиночку. Я никак не могу оставить поиски похитителей,
потому что иначе в дом ь 29 в Волковом переулке начнут присылать отрезанные
части тела бедной девочки Насти и всю оставшуюся жизнь я буду корить себя за
смерть беспомощного ребенка-инвалида.
Валентина глянула на меня настороженно.
– Что угодно?
– Ищу домработницу, вот, посоветовали к вам обратиться.
– Кто? – не пошла на контакт учительница.
– Анна Ивановна Иванова.
– Не знаю такую.
– Конечно, не знаете, – принялась я
выворачиваться, – она ближайшая подруга Ольги Леонидовны Зверевой и
говорила, будто вы идеальный работник: аккуратная, вежливая и исполнительная.
Нам как раз такая и нужна!
Валентина окинула меня спокойным взглядом. Наверное, у нее
проблемы со щитовидной железой, потому что бывшая домработница Зверевой
походила на фотографию молодой Крупской. Такие же глаза навыкате и слегка
одутловатое лицо.
– Пройдемте в комнату, – вздохнула Валя.
Небольшое помещение, служащее, по-видимому, одновременно
гостиной и спальней хозяйки, сверкало невероятной, просто хирургической
чистотой. Если бы нам и впрямь требовалась домработница, непременно наняла бы
Валентину. Занавески топорщились крахмальными складками, на паласе ни ниточки,
комод отполирован до блеска, и окна сияют идеально протертыми стеклами. Но мы с
Томочкой привыкли обходиться собственными силами. Раньше у нас не было денег на
прислугу, а теперь просто не хотим пускать в дом чужую тетку, пусть даже
отличную кухарку и сверхаккуратную работницу. Готовит у нас Томуся. Ее стряпня
очень нравится Семену, Олегу, Кристе и мне. Я убираю квартиру, к слову сказать,
имея современный моющий пылесос, это совсем нетрудно. Белье стирает
автоматическая машина «Канди», посуду моет тоже машина, а продукты и многое
другое мы теперь заказываем на дом. Есть такая служба. Называется 77. Набираешь
телефонный номер, мигом отзывается оператор. Через три часа после звонка все заказанное
привозит приятный молодой человек в форменной одежде, выкладывает покупки на
стол, забирает деньги, отказывается от чаевых и убегает. Так что в супермаркет
я теперь хожу только за чем-то необычным. Все остальное, начиная от гречки для
нас и корма для животных и заканчивая стиральным порошком и туалетной бумагой,
появляется в доме как бы само собой. Зачем же нам прислуга?
– Работы немного, – пела я, – так прибрать
чуть-чуть, постирать, погладить. Вам ведь Ольга Леонидовна платила сто
долларов, нас эта сумма…
– Зачем пришли? – неожиданно оборвала Валентина.
– Сказала же, ищу домработницу…
– Шли бы в фирму.
– Нам вас подруга Зверевой посоветовала.
Валя рассмеялась:
– У Ольги Леонидовны нет и никогда не было подруг.
– Почему? – быстро поинтересовалась я.
Валентина спокойно побуравила меня глазами, потом неожиданно
сообщила:
– Если пришли узнать что-то о Зверевой, так и скажите,
а то придумали чушь. Никто меня посоветовать не мог, смешно, право слово. Вы,
наверное, из милиции? Можете со мной спокойно разговаривать, покойный муж
участковым работал. Между прочим, давно думала, что Ольга чем-то
противозаконным занимается.
– Почему?
Валя открыла было рот, но в ту же секунду по ушам ударила
ревущая музыка.
– Надюша, – крикнула мать, – сделай чуть потише.
Но тяжелый рок гремел, заполняя комнату.
– Надя, – заорала мать.
– Чего? – донеслось в ответ.
– Приглуши чуток, разговаривать невозможно, голова
заболит.
– У тебя вечно что-то болит, – рявкнула девочка,
вырисовываясь на пороге, – целый день стонешь и мне жить не даешь.
Надоело, отвяжись! Насрать мне на твою голову. Не нравится, уши заткни, а если
надоедать будешь, имей в виду – из окна выброшусь тебе назло!
Валентина покраснела так, что на глазах выступили слезы.
Малолетняя нахалка нагло ухмылялась. В моей душе поднялась
злоба. Твердым шагом я подошла к окну, распахнула его и велела.
– Вперед!
– Чего? – не поняла девица.
– Прыгай.
– Не хочу.
– Пообещала – давай, а мы музыку выключим и спокойно
поговорим.
– Ты че, белены объелась, дура?
Я никогда никому не позволяю хамить себе, и расплата
последовала мигом. Ухватив грубиянку за тонкое запястье, я дотащила ее до окна
и ловко вытолкала наружу. Девчонка, не ожидавшая подобных действий от приличной
с виду женщины, почти не сопротивлялась. Тело перевесилось через подоконник и
исчезло.
Снизу послышался легкий вскрик. Я выглянула наружу. Хамка
сидела, рыдая, на клумбе.
– Вы мне ногу сломали.
– Не ври, тут первый этаж. Впрочем, в следующий раз,
когда тебя из окна вышвырнут, высовывай язык изо рта.
– Зачем? – удивилась Надя, вставая.
– Авось сломаешь свое поганое помело или
исцарапаешь, – ласково ответила я, – в отличие от твоей матери я
весьма ловко дерусь и не советую тебе сейчас права качать, ступай себе гулять.
– Ах ты… – завела девчонка.
– Ну-ну, говори!
– Ничего, – буркнула Надежда, – виданное ли
дело, ребенка из окна вышвырнуть!
Я расхохоталась:
