Вечером, вернее ночью, я ворочалась в кровати с боку на бок.
Сон не шел, в голове крутились самые разные мысли. Костику будет хорошо у
Ирины, завтра днем Тома съездит в родильный дом и возьмет необходимые справки.
Только бы девчонка, родившая мальчика, не заявилась к нам и не потребовала
отдать ей сына. Хотя – не отдадим и точка, пусть попробует! Может, это и
незаконно, но что за судьба ждет мальчика у матери-алкоголички? А в Волгограде
он получит полноценную семью.
Неожиданно мысли перекинулись на другой объект.
Однако как странно. Ну зачем Ольге Леонидовне, вполне
обеспеченной даме, самой мыть окна? К тому же, у нее есть домработница… Неужели
наемная сила не могла протереть стекла?
Однако в смерти Зверевой есть еще много непонятного.
Скажите, вы когда-нибудь сами протирали стекла? Я делала генеральную уборку
принадлежавшей нам с Тамарой хрущобы два раза в год: на Пасху и к первому
сентября. Естественно, тогда же мыла и окна. И как всякая хозяйка знаю
несколько простых правил. Первое: никогда не следует наносить на стекла воду, в
которой разведен стиральный порошок, да еще в такой концентрации. Над пластмассовым
тазиком в квартире Зверевой стояла пышная шапка белых пузырьков. Подобный
раствор потом не смыть никакими силами. К тому же сейчас в продаже полно
средств, облегчающих нелегкий труд стеклопротирщицы: от дорогих – «Алиса» и
«Мистер Мускул» – до копеечной отечественной «Хозяюшки».
Второе. Никогда нельзя заниматься этой утомительной
процедурой, если солнце бьет прямо в глаза: на стекле останутся полосы. И уж
совершенно противопоказано делать это вечером, при электрическом освещении: ни
за что не протрешь окошечко до блеска.
И третье. Ни в коем случае не становись на подоконник босыми
ногами.
Ольга Леонидовна нарушила все прописные истины, что вызвало
мое искреннее недоумение. Ладно бы идея навести порядок принадлежала ее дочери
Алисе. Неопытная девушка-белоручка, выросшая в доме, где чужие руки застилают
кровати, подают еду и моют посуду… Откуда ей знать, как обращаться с окнами? Но
Ольга Зверева? Валя говорила, будто баба разбогатела всего лишь лет пять тому
назад. Неужели она дожила до сорока с лишним лет и ни разу не мыла окна? Да
быть этого не может! Но главное – это почему все-таки взялась сама за тяжелую и
грязную работу?
Я встала с кровати и распахнула окно. На улице моросил
теплый дождик. Хотя, может, и ничего странного. Есть у нас с Томочкой хорошая
подруга, отличный хирург и великолепная хозяйка Оксана. Зарабатывает она
хорошо, больные записываются к ней в очередь и, естественно, благодарят после
удачно проведенных операций. Оксанка вполне может отдать сто долларов тетке,
которая избавит ее от мытья сортира и чистки ковров. Но наш хирург предпочитает
лично носиться с пылесосом по квартире, а на все мои вопросы отвечает:
– Никто все равно не уберет так, как я. И не
приготовит!
Насчет готовки, это точно! Вспомнив парочку изумительных
блюд, которыми Ксюша потчует гостей, я вздохнула и тихонечко, стараясь громко
не шлепать тапками, поползла на кухню. Сделаю себе пару бутербродов! Может
быть, Ольга Леонидовна обожала мыть стекла и не доверяла это священнодействие
прислуге?..
Сжевав хлебцы с сыром и колбасой, я села возле стола и
принялась вертеть в руках сахарницу. Так, если предположить, что некто,
инсценировав несчастный случай, помог бедной Зверевой совершить последний в
жизни прыжок, значит… Значит, я иду по правильному следу. Не зря видеокассета с
записью операции хранилась у несчастной Полины в таком странном для подобной
вещи месте, как сливной бачок. Ох, делают в этой клинике нечто такое, что
стоило жизни двум людям: Зверевой и Полине. И вообще, как они связаны между собой.
В этот момент сахарница выпрыгнула у меня из рук и
шлепнулась на пол. Раздалось тихое «блям», керамическая плошечка распалась на
несколько неаккуратных кусков. На шум прибежали Дюшка, Клеопатра и Сыночек.
Любопытные киски уселись на буфете и принялись с интересом разглядывать, как я
заметаю остатки симпатичненькой вещички на красный совок. Дюшка радостно трясла
хвостом: столько сахара и весь на полу!
– Ну уж нет, моя дорогая, – пробормотала я, –
этот сладкий взрыв пролетит мимо тебя. Собакам нельзя столько сладкого, и потом
там могут находиться очень мелкие осколки…
Взрыв! Сахар, ставший из белого сероватым, ссыпался вновь на
пол, но я не заметила, что опустила руку с совком вниз. Взрыв произошел в тот
момент, когда Полина села в машину ярко-красного цвета, припаркованную возле
гастронома на Петровке. И случился этот ужас буквально в двух шагах от
челюстно-лицевой клиники. Она расположена во дворе этого магазина.
Глава 13
Ровно в девять утра я вошла в дверь больницы. Безукоризненно
вежливый секьюрити почти ласково спросил:
– Ваш пропуск?
– Там на столбе объявление висит о том, что вам
уборщица нужна…
– Идите по коридору до конца, последняя дверь, –
улыбнулся охранник, – там Вера Андреевна сидит, с ней поговорите.
Я послушно пошла в указанном направлении и постучалась в
кабинет.
– Входите, – раздался звонкий голос:
– Вера Андреевна?
– Входите, – повторила худенькая девушка по виду
лет двадцати, – что у вас стряслось?
– Меня прислала Ольга Леонидовна.
Вера Андреевна вскинула брови:
– Зверева? Зачем?
– Понимаете, соседствую с ней по лестничной клетке,
стою на бирже, на пособие не прожить… Вот она и подсказала, вроде тут уборщицу
ищут?
– Трудовая книжка с собой?
– Говорю же, на бирже стою, если узнают, что работать
пристроилась, мигом копейки государственные отнимут. Может, можно как-нибудь
без оформления… А? Помогите, пожалуйста.
– Вы кто по специальности?
– Учительница.
Вера Андреевна тяжело вздохнула.
– Не думайте, очень хорошо убираю, – быстро
сказала я.
И это святая правда. Еще не так давно хваталась за любую
возможность заработать, мы с Томочкой до ее и моего замужества отчаянно
нуждались. Приходилось мыть полы, убирать чужие квартиры и постоянно бегать с
веником наперевес. Так что я мастер спорта по разряду швабр и ведер.
Начальница постучала карандашом по столу и, сердито сдвинув
брови, сообщила:
