– Да, – мигом подхватила Анелия Марковна, –
завтра же с Даником побегаем по магазинам и принесем парочку.
– Видела в ларьке очаровательного керамического
мопсика, – оживилась Ирина.
– Не надо, – пробормотала я, – честно говоря,
плачу от радости: так обрыдло мыть их все время. Больше никаких собачек! Только
не пойму, отчего шкафчик рухнул?
– А вот видите, – показал Даня, – крепление
обломилось, причем сразу с двух сторон. Редкий случай, обе петельки выпали.
Томочка оглядела меня и ахнула:
– Боже, Вилка, какая ты грязная! Что стряслось?
– Ничего, – пробормотала я, отступая в
ванную, – сущая ерунда, мелочи.
Закрыв дверь на засов, я принялась усиленно мыться. Но, как
несчастной леди Макбет, мне все время казалось, что на ладонях проступают следы
крови. Изведя почти всю бутылочку геля, я рухнула в кровать и, засыпая, успела
подумать: «Нет, все же хорошо, что не поклялась своим здоровьем, иначе бы точно
ногу сломала».
Глава 19
Утро началось в семь часов. Сначала на два голоса залились
Костик и Машка, потом раздалось буханье. Анелия Марковна совершала положенные сто
прыжков. Следом из ванной понесся рвущий душу вой – Даня приступил к водным
процедурам. Захлопали двери комнат.
– Пошли гулять, – заорала Крися.
Дюшка, оглашая прихожую радостным лаем, понеслась на выход.
Я поглубже зарылась в подушку. Интересно, а как в других семьях? Так же орут?
Или только у нас такой сумасшедший дом.
Откуда-то потянуло гарью.
– Ирина, блинчик почернел, – возвестила Томочка.
– Бегу, бегу, – раздалось в ответ.
Я вяло закрыла глаза. Ни за что не встану, даже шевелиться
не хочется, спать, спать…
– Эй, Вилка, – раздалось над ухом, – ты не
заболела?
От неожиданности я резко села:
– Что случилось?
– Ничего, – проговорила Томуся, – просто уже
одиннадцать, а ты не просыпаешься…
И то верно, как правило, вскакиваю рано. Но сегодня что-то
заспалась.
– Где все? – поинтересовалась я, добравшись до
чашки с кофе.
– Анелия отправилась в институт красоты, –
хихикнула подруга, – вчера увидела рекламу по телевизору. Какая-то
чудо-маска. Нанес, денек походил, смыл – десять лет долой. Хочет купить. Иришка
и Даня пошли гулять с Костиком в парк!
– Значит, мы одни! – обрадовалась я и тут же
услышала звонок в дверь.
На пороге возник потный, одышливый милиционер.
– Гражданочка, предъявите документы!
– Это что же такое делается в Москве! – возмущенно
заорала я. – Между прочим, нахожусь дома, и вы никакого права не имеете
врываться в квартиру без санкции прокурора! Конституция гарантирует
неприкосновенность жилища!
– Тише, тише, – замахал руками мент, – я,
Колпаков Геннадий Петрович, участковый ваш. Дело тут, значит, такое,
деликатное.
– Какое?
– Данная эта гражданочка, – заявил Колпаков, тыча
пальцем куда-то за дверь, – сообщила, что вы украли у нее новорожденного
сына.
– Да, – раздался хриплый голос, и в коридор
вступила взлохмаченная Раиса, – вот эта б… сперла Костика, а меня силком в
поезд впихнула!
– Не выражайтесь, – поморщился Геннадий Петрович и
повернулся ко мне, – так как?
Я рассмеялась.
– Данная дама, Звягинцева Райка Петровна, 1982 года
рождения, хроническая алкоголичка. У нее скорей всего белая горячка. Нет тут
никаких младенцев.
– Врешь, сука, – взвизгнула Рая и ткнула пальцем в
Нику, мирно спящую у Томочки на руках, – вот он!
Мгновенным движением неожиданная гостья выхватила Нику и
прижала к груди.
– Костенька, кровиночка, сынуля, вот он, сразу узнала!
Ника вдохнула водочно-пивной аромат, исходивший от Раисы, и
залилась нервным плачем.
Я спросила у участкового:
– Разницу между мальчиком и девочкой знаете?
– Вроде, – хмыкнул тот.
– Велите этой пьянчуге раздеть ребенка.
– Костенька, солнышко, – сюсюкала пьяница,
высвобождая Нику.
– Да, – присвистнул Колпаков, – не похоже на
мальчика.
– Вот документы, – протянула Тома справку из
родильного дома, – метрику еще не успели оформить.
Участковый принялся изучать бумажку.
– Вы у гражданки Звягинцевой документики на мальчика
спросите, – подначила я, – ей небось тоже в роддоме такую справочку
дали.
– В общаге рожала, – буркнула Раиса и заорала: –
Куда Костика дели, падлы?
– Вот видите, – удовлетворенно заявила я,
выхватывая у скандалистки Нику, – врет она все, больная на голову, что, в
общем, неудивительно. Небось с двенадцати лет пьет! Ну какие дети в ее
возрасте, да еще без мужа?
– Верни ребенка, сука, – визжала Рая.
– Совсем с ума сошла, – вздохнула я, – еще
скажи, что мы его у тебя купили!
– Точно, – мигом отозвалась не слишком умная
Раиса, – за триста баксов. Продешевила, мне сказали, что тетка одна тысячу
готова дать! И адрес есть. А ну, отдавай младенца! Сволочь!
Я глянула на участкового. Тот сердито проговорил:
– Звягинцева, фильтруй базар. А вы, гражданочки,
извините, сразу не разобрался. Пошли, Звягинцева.
– Отдай Костю, – завизжала девка, – верни,
мне тысячу дают, отдай, сука, дрянь, падла платная…
Она рванулась в глубь квартиры. Крися ухватила озверевшую
бабу за одну руку, я – за другую. Разбушевавшаяся Раиса Петровна плюнула
Кристине в лицо. Девочка вскрикнула и отпустила хулиганку. Геннадий Петрович
попытался осуществить задержание, но проворная девица схватила стоявшую в углу
«ленивку» и со всей дури, железной частью, которая держит тряпку, опустила ее
на голову инспектора. Полилась кровь, бедный мужик закатил глаза и рухнул на
пол. Словно смерч, Райка понеслась по комнатам, Тома и Кристя за ней. Я же, не
растерявшись, быстренько заперла дверь и позвонила в милицию.
