Домой влетела с гудящей головой и бросила взгляд на часы.
Ровно три. Что ж, время пока есть. Сейчас быстренько проглочу чашечку чая и
начну действовать.
В идеально убранной кухне на столе обнаружилось вишневое
варенье. Я облизала ложечку, включила чайник и уставилась на крохотную красную
кастрюльку. Интересно, что там вкусного? В последние дни Иришка, самозабвенно
убивающаяся возле плиты, готовит самые разнообразные кушанья, одно лучше
другого. Так что там под крышечкой?
В нос ударил неприятный запах. Внутри пузырилась серая
жидкость. Фу, какая гадость, явно прокисло. Мигом вылив содержимое в унитаз, я
принялась терзать телефон. Сережка Рощин – вот кто мне нужен. Бывший
одноклассник работает теперь на телевидении и знает массу полезных вещей.
– Алло, – ответил тонкий голосок, то ли мужской,
то ли женский.
– Позовите Рощина.
– Его нет, что передать?
– Ничего, спасибо.
– Кто говорит? – настаивал голос.
– Виола Тараканова.
– Вилка, – тут же пробасил Сережка, – страшно
рад.
– Это ты сейчас пищал в трубку?
Одноклассник рассмеялся:
– Всенародная слава, понимаешь. Целый день народ
трезвонит, вот и приходится прикидываться.
– Автоответчик поставь.
– Сломался.
– Почини.
– Ты звонишь, чтобы дать мне этот совет?
– Нет, конечно. Это правда, что у тебя в милиции полно
знакомых?
– Абсолютная, – заверил Рощин.
– Тогда сделай милость, узнай для меня одну маленькую
информацию.
– Какую?
– Где сидел Сироткин Яков Петрович?
– Милая, вопросами отсидки милиция не занимается.
– Да ну? – изумилась я. – А кто?
– Странно слышать подобный вопрос от дамы, чей муж
служит на Петровке, – хихикнул Сергей.
– Твоя Ленка тоже небось в ваших закулисных телевизионных
делах профан… А в чьем ведении зоны?
– Есть такое Главное управление исполнения наказаний,
на Бронной улице. Ступай туда.
– Так мне там и ответили!
– Зайдешь в приемную, найдешь Веронику Николаевну, она
все объяснит, я ей сейчас позвоню.
– А потом мне, да?
– Зачем? Езжай смело, только имей в виду, они в шесть
закроются.
– Паспорт брать?
– Ничего не надо.
Мигом проглотив чай, я открыла холодильник. Что бы запихать
в себя быстренько? Ага, вот сыр…
– Кусочничаешь, – раздалось за спиной.
Я чуть не выронила чашку. Ирина, улыбаясь, подошла к плите:
– Съела бы по-нормальному обед. Суп, второе, от
бутербродов одна толщина.
– Ничего, не боюсь поправиться, времени нет.
– И где ты целыми днями носишься?
– Да так, – уклончиво ответила я, – на
работе, уроки нашла.
– Летом? Однако странно, – пробормотала Ира,
открывая кухонные шкафчики, – просто очень странно.
– Ничего особенного, кое-кому из детей дали задание на
лето…
– Да я не про твою работу. Другое странно…
– Что?
– Развела дрожжи в маленькой кастрюльке, поставила на
плиту и ушла, а сейчас смотрю – пусто, а кастрюлька вот она, стоит в шкафчике…
– Извини, – сконфуженно пробормотала я, –
думала, молоко прокисло, и вылила.
Ирина вздохнула и вытащила из холодильника пакет молока
«Милая Мила». Я побежала в прихожую и налетела на Крисю, снимающую ботинки.
– Вилка, – заорала девочка, – смотри, какие
одеяльца младенцам купила, голубенькие! У метро тетка торгует дешево, ей ими
зарплату на фабрике выдали. Классные, правда?
– Отличные, – сказала я, – только девочке
полагается розовое.
– Да? – пригорюнилась Крися.
– Ничего, ничего, это ерунда, – сказала,
высунувшаяся из кухни Иришка, – я сама Костику купила красненькую шапочку.
Ну какая разница?
Сережка оказался абсолютно прав. Вход в ГУИН был открыт, у
порога не было никакой охраны. Надо же, ежедневно имеют дело с преступниками и
совершенно не боятся… По узкому коридору я дошла до двери с надписью «Приемная»
и обнаружила внутри приятную даму с мелодичным тихим голосом.
– Вы от Рощина? – поинтересовалась она. – В
чем проблема?
– Нельзя узнать, на какой зоне отбывал срок Сироткин
Яков Петрович?
– Зачем вам такая информация?
– Я его двоюродная сестра, вот ищу брата. Вроде
освободился, а к матери не вернулся…
– Сейчас попробуем, – улыбнулась дама.
Минут десять она звонила по разным телефонам, потом заявила:
– Ваш родственник отбывал срок в городе Боброве, это в
Коми, освободился в 1994 году и отправился по месту прописки, в Москву.
– А потом?
– Что – потом? – удивилась Вероника Николаевна.
– Потом вновь сел?
– Нет, – покачала головой женщина, – далее
никаких сведений не имеется, значит, больше в поле зрения правоохранительных
органов не попадал.
– Он жив?
Вероника Николаевна развела руками.
– Вот на такой вопрос не отвечу, может, и умер потом,
но это уже не в компетенции ГУИН.
– Но он был жив, когда освобождался?
Вероника Николаевна улыбнулась:
– Естественно.
– Если заключенный умрет, вам сюда сообщат?
– Если смерть произошла в момент отбытия наказания, то
обязательно.
– Значит, Сироткин вышел здоровым?
Очевидно, у Вероники Николаевны была железная выдержка, я бы
давным-давно выгнала наглую посетительницу, тупо повторявшую один и тот же
вопрос. Но начальница приемной терпеливо ответила:
– Насчет здоровья никакой информации дать не могу, но
жив был абсолютно точно, даже получил материальную помощь.
– Куда же он делся?
