– Молотками? – переспросил я.
– Убийцы использовали плотницкие молотки, незадолго до этого купленные в «Хоум депоу»
[42]
на Двадцать третьей улице. Их нашли на месте преступления, с ценниками, испачканными кровью.
– Личности жертв установлены? – спросил я.
– Нет, – ответил Доэрти. – Похоже, молотки понадобились именно для этого. Лица изуродованы, зубы выбиты, пальцы расплющены.
– Старые, молодые, белые, черные?
– Белые, – сказал Доэрти. – Не старые. В костюмах. И ни одной зацепки, если не считать фальшивых визиток какой-то корпорации, не зарегистрированной в штате Нью-Йорк, и телефонного номера, который давно отключен – раньше он принадлежал кинокомпании.
Глава 41
На столе Доэрти снова ожил телефон; он взял трубку и стал слушать. Очевидно, звонил его приятель из семнадцатого участка, чтобы поделиться новыми подробностями.
– Теперь вам придется открыть дело, – сказал я, посмотрев на Ли.
– Почему? – спросила она.
– Потому что это та самая местная команда, которую наняла Лиля Хос.
Она повернулась ко мне и спросила:
– Ты что, телепат?
– Я дважды с ними встречался.
– Ты дважды видел людей из какой-то команды. С чего ты взял, что это те же парни?
– Они дали мне одну из своих фальшивых визиток.
– У подобных команд всегда фальшивые визитки.
– С одинаковыми телефонными номерами?
– Такие номера можно получить в кино и на телевидении.
– Они были бывшими полицейскими. Неужели это ничего для тебя не значит?
– Меня интересуют только полицейские, которые не бросили свою работу.
– Они называли имя Лили Хос.
– Нет, человек из какой-то команды назвал ее имя. Из этого не следует, что убиты люди, с которыми ты встречался.
– Ты думаешь, это совпадение?
– Они могли работать на кого угодно.
– Например, на кого?
– Да на кого угодно – мир велик. Мы в Нью-Йорке. А в Нью-Йорке полно частных детективов, которые стаями рыщут по городу. И все они на одно лицо, да и работу делают похожую.
– Еще они называли Джона Сэнсома.
– И опять ошибочка – парни из какой-то команды назвали имя Сэнсома.
– Более того, я в первый раз услышал про него как раз от них.
– В таком случае, возможно, они работали на него, а не на Лилю. Может, он так сильно беспокоился, что прислал сюда своих людей?
– В поезде ехал начальник его штаба. Именно он был пятым пассажиром.
– Ну вот, опять.
– Ты ничего не собираешься предпринимать?
– Я поделюсь полученной от тебя информацией с семнадцатым участком.
– Но дело не откроешь?
– Только после того, как будет совершено преступление с нашей стороны Парк-авеню.
– Я отправляюсь в «Четыре времени года».
Было уже поздно, я оказался довольно далеко на западе и не мог найти такси до тех пор, пока не дошел до Шестой авеню. После этого я довольно быстро добрался до отеля. В вестибюле было тихо. Я повел себя так, будто здесь жил, и на лифте поднялся до этажа, где находился номер Лили Хос. Пройдя по пустому коридору, я остановился возле двери ее номера.
И увидел, что она приоткрыта на дюйм.
Язычок замка выскочил наружу, и пружина удерживала его прижатым к косяку. Я выждал секунду и постучал.
Ответа не последовало.
Я толкнул дверь, чувствуя сопротивление механизма замка. Когда она сдвинулась в сторону на сорок пять градусов, я придержал ее и прислушался.
Внутри царила тишина.
Я распахнул дверь и вошел. Все лампы в гостиной были погашены, но сквозь окно с незадвинутыми занавесками проникал отраженный свет, и я понял, что в номере пусто, в том смысле, что там не оказалось людей. И пусто, как если бы они выписались из отеля и уехали. Никаких сумок с покупками в углах, случайно брошенных или аккуратно сложенных вещей, курток на стульях или туфель на полу. Никаких признаков жизни.
Я заглянул в спальни, и моим глазам предстала такая же картина: постели застелены, но на них остались вмятины размером с чемодан. В шкафах – ничего. В ванных комнатах я нашел лишь использованные полотенца. Стояки душа были сухими. Я уловил запах духов Лили Хос, но не более того.
Я еще раз проверил три комнаты и вышел в коридор. Дверь у меня за спиной закрылась, и я услышал, как пружина сделала свое дело, язычок замка уперся в косяк, металл стукнул по дереву. Я вернулся к лифту, который меня поджидал, нажал на кнопку нижнего этажа, и дверь сразу закрылась. Ночное расписание. Лифт не должен совершать порожние рейсы и шуметь. Спустившись в вестибюль, я направился к стойке портье. Вся ночная смена находилась на своих местах. Служащих было не так много, как днем, но вполне достаточно, чтобы не прошел трюк с пятьюдесятью долларами. Только не в «Четырех временах года». Портье оторвался от монитора и спросил, чем он может мне помочь. Я спросил, когда семейство Хос выписалось из отеля.
– Кто, сэр? – в ответ спросил он.
Он говорил спокойным тихим голосом, словно боялся разбудить спящих наверху гостей.
– Лиля Хос и Светлана Хос, – сказал я.
На лице портье появилось недоуменное выражение, словно он не понял, о чем я его спросил; потом он перевел взгляд на монитор и принялся печатать на клавиатуре. Просмотрев страницу, он нажал еще на несколько клавиш.
– Извините, сэр, но я не могу найти записей о гостях с такими именами.
Тогда я назвал номер, в котором они останавливались. Портье еще дважды нажал на клавиши и удивленно улыбнулся.
– В этом номере никто не останавливался вот уже целую неделю. Он стоит очень дорого, и нам редко удается его сдать.
Я мысленно проверил цифры и сказал, убедившись, что не ошибся:
– Я был там вчера вечером. Тогда номер использовался. Я встречался с теми, кто в нем жил, сегодня утром внизу, в кафе. И видел подпись на чеке.
Портье сделал еще одну попытку, вызвал поступившие из кафе счета гостей отеля на монитор и повернул его так, чтобы я смог сам убедиться, что он не ошибся. Так делают все клерки, когда хотят тебя в чем-то убедить. Мы заказывали две чашки чая и чашку кофе, однако компьютер ничего не зафиксировал.
И тут я услышал за спиной негромкие звуки: шорох подошв по ковру, дыхание, шелест ткани, рассекающей воздух. И металлические щелчки. Я повернулся и обнаружил, что смотрю на семерых мужчин, расположившихся идеальным полукругом. Четверо из них были в форме полиции Нью-Йорка, оставшиеся трое оказались федеральными агентами, с которыми я уже встречался.
