Но стоило мне сойти на Пятьдесят девятой улице, как я перестал быть невидимкой. Здесь было полно небольших магазинов, и сюда устремлялось множество туристов – в результате на каждом углу обосновалось по парочке полицейских. Я перебрался по одной из боковых улиц на Пятую авеню и у входа в Центральный парк нашел продавцов, торгующих вразнос. Там я купил черную футболку с надписью «Нью-Йорк», пару контрафактных темных очков и черную бейсболку с красным яблоком. Потом переоделся в туалете, расположенном в вестибюле отеля, и вышел на Мэдисон, слегка изменив свой внешний вид.
Прошло четыре часа с тех пор, как патрульный полицейский говорил со своим начальником смены. Люди многое забывают за четыре часа. Пожалуй, они будут помнить «высокий» и «рубашка цвета хаки». Со своим ростом я ничего поделать не мог, но новая черная футболка позволит мне не слишком опасаться полицейских. Плюс надпись на ней, очки и шапочка с козырьком – все это превращало меня в обычного идиота из пригорода.
Во многом я таковым и являлся, поскольку толком не понимал, что делаю. Найти тайное убежище совсем непросто. Найти его в большом, густо населенном городе – задача чрезвычайно сложная. Я обходил кварталы, выбранные случайным образом, следуя интуитивным подсказкам, которые могли быть совершенно неверными, и пытаясь найти способ сузить район поисков. Отель «Четыре времени года». Не слишком далеко, но так, чтобы от него можно было без проблем добраться до убежища. И что это значит? Две минуты езды на автомобиле? Пятиминутная прогулка? В каком направлении? Только не на юг, решил я. Не через Пятьдесят седьмую улицу, одну из главных артерий города. Двустороннее движение, шесть полос. Она всегда забита транспортом. В географии Манхэттена Пятьдесят седьмая подобна реке Миссисипи. Препятствие. Граница. Прямое предложение последовать на север, к более спокойным и темным кварталам.
Я наблюдал за дорогой и размышлял: нет, не двухминутная поездка на машине. Использование машины приводит к утрате контроля над происходящим, лишает гибкости в принятии решений и вызывает непредвиденные задержки: проблемы с односторонним движением, трудности парковки, запоминающиеся автомобили стоят в неподходящих местах, их номерные знаки можно отследить и проверить.
В крупном городе ходить пешком лучше, чем ездить на машине, – кем бы вы ни были.
Я выбрал Пятьдесят восьмую улицу и зашагал к заднему выходу из отеля. Он был столь же великолепен, как и главный вход. Латунь и камень, развевающиеся флаги, носильщики в форме, швейцары в высоких шляпах. Длинная очередь лимузинов у тротуара: «линкольны», «мерседесы», «майбахи» и «роллс-ройсы». Автомобили стоимостью более миллиона долларов теснились на площадке длиной в восемьдесят футов. Здесь производилась загрузка, но сейчас серая, поднимающаяся вверх дверь была закрыта.
Я встал рядом с посыльным, спиной к двери отеля. Куда следует направиться? На перпендикулярной улице выстроились огромные, высокие здания – по большей части многоквартирные дома, целые этажи которых сдавались престижным клиентам. Напротив находилась художественная галерея. Я протиснулся между двумя хромированными бамперами, перешел на противоположную сторону улицы и принялся рассматривать картины, вывешенные в окне. Потом я повернулся и посмотрел на соседний тротуар.
Слева от отеля, в той части, что ближе к Пятой авеню, не было ничего интересного. Тогда я взглянул направо, туда, где в конце квартала начиналась Мэдисон. И тут у меня появилась идея.
Сам отель построили недавно, и он обошелся в немыслимую сумму. Соседние здания выглядели солидными и процветающими; некоторые были старыми, другие – новыми. Но в западном конце квартала я заметил три старых дома, стоявших рядом: узкие фасады, пять этажей, облупившаяся краска, потемневшие кирпичные стены, местами заметно обветшавшие. Грязные окна, провисшие оконные перемычки, плоские крыши, сорняки на карнизах, древние металлические пожарные лестницы, зигзагами идущие вдоль четырех верхних этажей. Три здания напоминали три сгнивших зуба в ослепительной улыбке. В одном из них первый этаж занимал закрывшийся ресторан. В другом расположился магазин скобяных товаров. В третьем – предприятие, умершее так давно, что я уже не мог определить, чем именно там занимались. И в каждом случае имелась узкая дверь рядом с главным входом. На двери около прекратившего свое существование ресторана я увидел одинокий звонок, говоривший о том, что дом занимает единственный владелец.
Лиля Хос солгала, что она родилась на Украине, унаследовала миллиарды своего мужа и теперь живет в Лондоне. Но кем бы она ни являлась на самом деле, у нее имелся бюджет, причем достаточно большой, чтобы снимать номера в «Четырех временах года», если возникала такая необходимость. Однако он не был безграничным. Дома на Манхэттене стоили не менее двадцати миллионов долларов, аренда обходилась в десятки тысяч в месяц.
Конфиденциальность достигалась более дешевым способом в обветшалых неблагополучных зданиях вроде тех, на которые я сейчас смотрел. Возможно, тут имелись и другие преимущества, в частности отсутствие швейцара и меньше любопытных глаз. К тому же наличие ресторана или магазина предполагало появление поставщиков в самое разное время дня и даже ночи. Значит, никто не станет обращать внимание на приходы и уходы живущих здесь людей.
Я прошел по улице, остановился напротив трех старых домов и принялся разглядывать верхние этажи. Мимо нескончаемым потоком двигались пешеходы. Я сошел с тротуара, чтобы им не мешать. На дальнем углу Мэдисон и Пятьдесят седьмой я заметил двух полицейских, до которых было пятьдесят ярдов по диагонали. В мою сторону они не смотрели, и я снова занялся изучением трех зданий, анализируя все возможности. Поезд метро, идущий по шестому маршруту, останавливается на углу Лексингтон и Пятьдесят девятой улицы, находящейся неподалеку. «Четыре времени года» тоже совсем рядом. Зато Третья авеню и Пятьдесят шестая улица довольно далеко. «Ты вовсе не рядом». Анонимность гарантирована. Цена близка к минимальной. Пять из пяти. Превосходно.
Не исключено, что я ищу место, которое вполне может оказаться одним из подобных этим трем зданиям, расположенным в секторе с радиусом, равным пятиминутной прогулке и направленным на восток или на запад от задней двери отеля. Не на север, в противном случае Сьюзан Марк припарковалась бы в центре и вышла из метро на Шестьдесят восьмой улице. И не на юг – Пятьдесят седьмая улица послужила бы тогда психологическим барьером. И не в каком-то совсем другом месте, потому что они использовали «Четыре времени года», иначе остановились бы в другом отеле. В Нью-Йорке полно впечатляющих заведений.
Безупречная логика. Может быть, слишком безупречная. И слишком ограничивающая свободу выбора. Если я буду исходить из предположения, что Сьюзан Марк вышла бы на Пятьдесят девятой улице и намеревалась подойти к отелю с севера и что Пятьдесят седьмая является принципиальным барьером, исключающим юг, то Пятьдесят восьмая улица должна быть центром событий, и именно в этом месте. На Манхэттене соседние кварталы разделяет пять минут хода. Таким образом, пятиминутный радиус направо или налево от задней двери отеля должен заканчиваться либо в том квартале, где я сейчас стоял, либо в соседнем на востоке, между Парк и Лексингтон. Здесь старые дома редкость, поскольку «большие деньги» давно их выкупили и построили нечто более грандиозное. Я решил, что, весьма возможно, я смотрю на единственные три подходящих дома на всей территории.
