Сэнсом промолчал.
– Шучу, – сказал я. – Однако тебе лучше надеяться, что я не стану тем единственным трупом; в противном случае такие шутки ты будешь слышать каждый день.
– Так расскажи мне сейчас, где флешка.
– Я хочу, чтобы ты прикрыл мне спину.
– Я читал твое досье, – сказал Сэнсом.
– Ты уже говорил.
– Ты получил свое «Пурпурное сердце» после взрыва бомбы в Бейруте, когда на воздух взлетели казармы морской пехоты.
– Я хорошо это помню.
– У тебя остался уродливый шрам.
– Хочешь взглянуть?
– Нет. Но тебе необходимо помнить, что ту бомбу взорвали не Хосы.
– Ты решил стать моим психотерапевтом?
– Нет. Тем не менее я прав.
– Я не знаю, кто взорвал бомбу в Бейруте. Более того, никто не знает. Но в любом случае для Хосов они были братьями-офицерами.
– Ты хочешь мести. И чувствуешь себя виноватым из-за Сьюзан Марк.
– И что с того?
– Это помешает тебе действовать с максимальной эффективностью.
– Ты за меня беспокоишься.
– Главным образом за себя. Я хочу получить назад фотографию.
– Ты ее получишь.
– Хотя бы дай подсказку, где ее искать.
– Тебе известно все, что знаю я. Я сумел догадаться. Значит, и ты сможешь.
– Ты был полицейским. У тебя другие навыки.
– Значит, ты потратишь больше времени. Но для решения задачи не требуется особых способностей.
– А что требуется?
– Подумай как обычный человек, – хотя бы один раз. Не как солдат и не как политик.
Он попытался, но у него ничего не вышло.
– Тогда хотя бы объясни, почему я не должен уничтожить фотографию.
– Тебе известно все, что известно мне.
– Я не понимаю.
– Впрочем, возможно, и нет. Ты слишком закрытый человек. Я же лишь один из многих.
– И что?
– Я уверен, что ты отличный парень, Сэнсом, и из тебя получится превосходный сенатор. Но в конечном счете, любой сенатор – лишь один из сотни. Все они взаимозаменяемы. Ты можешь назвать мне какое-нибудь имя сенатора, который что-то действительно изменил?
Сэнсом не ответил.
– Можешь рассказать, как ты лично уничтожишь «Аль-Каиду»?
Сэнсом начал говорить о Постоянном комитете Сената, который ведает вопросами, связанными с Вооруженными силами, международными отношениями, разведкой, бюджетами и о возможных упущениях. Получилось нечто вроде речи для избирателей, как будто он выступал перед публикой.
– Если тебя там не будет, другие справятся с теми же задачами? – спросил я.
Он не ответил.
– Представь себе пещеру на северо-западе Пакистана. Представь руководство «Аль-Каиды», сидящее там прямо сейчас. Неужели они рвут на себе волосы и говорят: «Боже, мы не можем допустить Джона Сэнсома в Сенат США»? Ты считаешь себя их главной целью?
– Скорее всего, нет, – ответил Сэнсом.
– Так зачем им нужна фотография?
– Маленькие победы лучше, чем ничего, – ответил он.
– Очень много работы для такой маленькой победы, тебе не кажется? Два агента, команда из девятнадцати человек и три месяца.
– Соединенные Штаты окажутся в неловком положении.
– Но не слишком. Вспомни про фотографию с Рамсфелдом. Она никого не волнует. Времена меняются, жизнь идет дальше. Люди это понимают, если вообще обращают внимание на подобные вещи. Американцы либо зрелые, здравомыслящие люди, либо им на все наплевать. Я никогда не знал, какой из двух вариантов имеет место. В любом случае фотография вызовет возмущение. Возможно, она уничтожит тебя, но «Аль-Каида» не станет прикладывать столько сил для того, чтобы снять с доски одного американца.
– Будет омрачена память Рейгана.
– А кого это интересует? Большинство американцев его даже не помнит. Большинство американцев считает, что Рейган – это аэропорт в Вашингтоне.
– Мне кажется, ты недооцениваешь последствия.
– Мне кажется, что ты их переоцениваешь. Ты слишком близок к процессу.
– Я считаю, что фотография причинит серьезный вред.
– Кому? Что по этому поводу думает правительство?
– Ты знаешь, что Министерство обороны изо всех сил старается ее вернуть.
– В самом деле? Тогда почему оно поручило работу команде Б?
– Ты думаешь, что те ребята из команды Б?
– Я искренне на это надеюсь. Если задействована команда А, нам лучше перебраться в Канаду.
Сэнсом не ответил.
– Фотография может повредить твоему имиджу в Северной Каролине. Но не более того. Мы не видим, чтобы Министерство национальной безопасности принимало максимальные меры. Потому что для страны здесь нет реальной опасности.
– Ты неправильно все трактуешь.
– Ладно, для нас это плохо. Фотография указывает на стратегическую ошибку. Она ставит нас в неудобное положение, мы выглядим не лучшим образом – и все. Это еще не конец света, мы не развалимся на части.
– Значит, надежды «Аль-Каиды» необоснованны? Ты хочешь сказать, что они также допускают ошибку? Они не понимают американский народ так, как ты?
– Нет, я хочу сказать, что вся эта история не сбалансирована и слегка асимметрична. «Аль-Каида» выставила команду А, мы – команду Б. Из чего следует, что их желание овладеть фотографией немного сильнее, чем наше – ее удержать.
Сэнсом промолчал.
– И мы должны спросить, почему Сьюзан Марк не попросили просто скопировать фотографию. Если их цель состояла в том, чтобы заставить нас потерять лицо, то копии вполне хватило бы. Ведь если фотография будет опубликована, скептики тут же заявят, что она фальшивка, но оригинал останется в нашем архиве, и мы не сможем отрицать его наличие.
– Хорошо.
– Однако Сьюзан Марк не предложили сделать копию. Она получила приказ украсть фотографию. Забрать ее у нас. Сделать так, чтобы не осталось никаких следов, что сильно увеличивало риск и не могло не привлечь внимания.
– И что из этого следует?
– Они не только хотят иметь фотографию у себя, но и стремятся к тому, чтобы мы ее лишились.
– Я не понимаю.
– Вернись в прошлое, представь себе, что именно увидела камера. Дело в том, что «Аль-Каида» не собирается публиковать эту фотографию. Они хотят ее скрыть.
– Зачем?
– Какой бы ужасной она ни была для тебя, для Усамы бен Ладена она гораздо страшнее.
