Он попытался закрыть дверь, но Егор подставил ногу и с силой потянул на себя ручку, настежь раскрыв дверь. Лодочник едва не вывалился вслед за ней в его объятия.
– Слышь, друг, помоги, а? Заблудились мы.
К Егору подошла Вика, с жалобным видом глядя на растерянного лодочника.
– Ну, заходите, черт с вами! – отсекая сомнения, махнул рукой мужик.
Егор первым зашел в избу. Мало ли, вдруг там кто-то прячется с карабином на изготовку. Потом вошла Вика. Лодочник закрыл за ней дверь, выглянув перед этим во двор. Тревожно, видимо, у него на душе.
– Чего боишься, хозяин? – усмехнулся Егор. – Думаешь, черт за нами запрыгнет? Так он уже с нами, твоими молитвами.
– Какой черт? – еще больше напрягся мужик.
– Ну, ты же сказал, что черт с нами.
– Так это присказка такая.
– Нельзя черта всуе поминать…
В сенях горел свет. Слева дверь в летние клети, справа – в зимнюю половину, отапливаемую русской печью. Дверь низкая, чтобы тепло из дома в холодные сени не уходило.
Прохладно в сенях, зато на теплой половине жара стоит. Видно, печь на ночь протопили. После ночной прохлады приятно было попасть в тепло.
Хозяйка усадила гостей за стол, принесла с маленькой кухоньки блюдо с остатками рыбного пирога. Пирог свежий. Может, хозяйка потому и натопила печь, что пироги пекла.
– А чего так мало? – спросил Егор.
Лодочник удивленно глянул на него – дескать, дареному коню в рот не смотрят.
– Да ладно, мужик, нормально все. Чем богаты, тем и рады, да?
– Я сейчас яичницу пожарю, – засуетилась хозяйка.
В годах она уже, лет пятьдесят, не меньше. Лицо изрыто морщинами, тусклый взгляд, но движения быстрые, ловкие. И мужик уже в годах. Потому и детей в доме нет. Разъехались дети, только фотографии на стенах остались.
– Яичница – это хорошо, – кивнул Егор. – Если яйца остались…
– А чего им не остаться? – покосился на него лодочник.
– Как зовут тебя, хозяин?
– Сергей Макарович, а что?
– Не рад ты гостям, Макарыч.
– А кто вас знает, кто вы такие?
– Мы что, на разбойников похожи? – Егор обнял Вику за плечи, привлек к себе. – Разве такая красавица может быть разбойницей?
– Ну, оно-то да! – Сергей Макарович пригладил бороду, приосанился.
Ну не могла Вика не произвести впечатление на мужчину. Зажигательная в ней начинка, что ни говори. И хорошо, если впредь гореть она будет только для Егора.
– Говорят, здесь где-то стреляли недалеко?
– Не знаю, – нахмурился мужик.
– Потом спецназ подъехал, да?
– И что?
– Потом ты, Сергей Макарович, на лодке куда-то поплыл. Или пошел. Как правильно?
– Куда я поплыл?
– Не знаю. Знаю только, что жена твоя пирогов напекла, а ты их кому-то свез. Обратно с деньгами приплыл. Конкретно приплыл.
– Какие деньги? – Мужик резко вскочил с табуретки, но Егор поставил ему подножку, и он упал.
В комнату вбежала напуганная хозяйка. Вика поймала ее за руку, взяла на прием. Не очень ловко это у нее получилось, но ведь получилось.
– Да ты не бойся, Макарыч, деньги твои мы не возьмем. И жену твою не тронем… А вот тебя тронуть можем… Кому ты пироги возил, а?
Мужик попытался встать, но Макар снова уложил его на пол.
– Я не понял, ты что, из-за какого-то урода жизни лишиться хочешь? Ты о жене своей подумай! Ну, кому пироги возил?
– Сергей, скажи! – чуть ли не взмолилась хозяйка дома.
– Слушай, что жена говорит. Она дурного не посоветует… Ну!
– Я не знаю, кто он такой, – сломался лодочник.
– Так, уже хорошо… Он один?
– Да. В левый бок он ранен. Пуля навылет прошла, но он крови много потерял. И температура поднялась. Я ему бинты возил…
– Как зовут этого человека?
– Сказал, что Алексей Михайлович.
– Как выглядит?
Сергей Макарович обрисовал человека, в котором Егор узнал Каргола.
– В бок, говоришь, ранен… И где ты его нашел?
– За грибами к Сыпной балке ходил, смотрю, мужик какой-то. Карабин у него был. Я думал, он меня убить хочет, а он спрятать попросил…
– Ты его спрятал?
– Ну, шалаш ему поставил, это я быстро умею. И быстро, и так, что не увидишь…
– А чего ментам не сдал? Они ж его искали, да?
– Ну…
– Сколько тебе заплатил этот Алексей Михайлович?
– Да это… Э-э…
– Значит, были при нем деньги?
– Ну, был рюкзак за спиной…
– Большой?
– Ну да.
– Давай собирайся. Покажешь, где Разлив этот.
– Какой еще разлив?
– Ну, не винно-водочный же, темнота. Картина такая есть, «Ленин в Разливе», шалаш там…
И еще Ленин на этой картине был один, без охраны. И очень хорошо, если Каргол находится в такой же ситуации.
Глава 36
Крепость, высокие стены, высотное видеонаблюдение, вооруженная охрана… Каргол чувствовал себя в безопасности, и вдруг такое. Даже глазом не успел моргнуть, как враг запрыгнул на голову. А на этот раз двойника у него не было, поэтому пришлось уносить собственные ноги.
В спешке Каргол убегал с охранниками, которые попались под руку. Хорошо, «тревожный» чемодан успел прихватить, вернее, рюкзак. Там и деньги, и документы, даже комплект походной одежды – теплой и непромокаемой. И, главное, аптечка, которая, увы, ему пригодилась. Лучше бы она без дела лежала…
Не повезло ему: нарвался со своей охраной на засаду. И пулю получил. Кровищи жуть сколько вытекло. Антибиотики, промедол – все это было, а бинтов не хватало. Хорошо, что местный житель на пути встретился. Теперь у Каргола шалаш есть. И рана перевязана. И теплый костюм согревает, хотя и недостаточно. Жар у него, температура высокая, тело как в лихорадке колотится. Хреновое состояние. И тоска вокруг звенящая. А еще охраны нет никакой, в то время как враг где-то рядом. Макарыч говорил, что ментовский спецназ в их деревне шарился…
Каргол не услышал, он учуял чьи-то шаги. Схватил карабин. Затвор передергивать не надо: оружие готово к выстрелу и без того.
– Алексей Михайлович, это я, Макарыч! – раздался тихий знакомый голос.
Но Каргол не успокоился. Макарыч мог привести ментов, а мог и со своими дружками прийти за деньгами. В «тревожном» рюкзаке их немало – пять миллионов рублей и пятьсот тысяч евро. Для местных – это фантастическая сумма.
