– Почему её не отработали заранее?
– Идея возникла у секретников буквально вчера. Они отработали десятую и четырнадцатую цифру, а уже садясь в самолёт, Касаткин попросил передать Салееву насчёт и шестнадцатой цифры.
– Касаткин не мог позвонить Салееву на сотовый?
«Угорь» посмотрел на Александру с явным осуждением её невежества, сказал с нажимом в голосе:
– Во-первых, такая информация не передаётся по сотовой связи. Она самая доступная для перехвата информации.
– Хоть перехвати, ничего не понятно: четырнадцатая цифра, десятая.
– Кто заинтересован в перехвате, тот всё поймет даже с полунамёка.
– А во-вторых?
– А во-вторых, на всей территории института действует режим глушения сотовой связи. Телефонная связь только проводная, с обязательным отслеживанием звонков.
– Интернет?
– Без Интернета сейчас невозможно работать, но на выход информации стоят фильтры. Вы же понимаете, Александра Сергеевна, что мы не в бирюльки играем…
– Да, вы правы.
Александра совершенно ничего не поняла из объяснений Зужева насчёт таинственных цифр, но утвердилась в правдивости рассказа майора. Барон, конечно, подтвердит его слова. Итак, сейчас она начнёт погружаться в атмосферу внутренней жизни закрытого коллектива секретного института.
В зал вошёл один из «головастиков». Тот самый, что хотел почётного обращения «господин» из уст Александры.
– Ужасно, – заявил он с порога. – Кабинет подозрительно прибранный. У Салеева такого порядка никогда не наблюдалось.
– Вот как! – удивилась Александра. Начинались первые несоответствия. – Ваша фамилия?
– Шелушев. Фёдор Шелушев.
– Товарищ майор, оставьте нас, мы с товарищем Шелушевым поговорим тет-а-тет.
Александра опустила взгляд на листок с фамилиями участников проекта и напротив фамилии Шелушев поставила авторучкой галочку.
– Давайте вон там присядем, – предложила она, показывая на стулья и столы президиума.
Шелушев, посмотрев туда (видимо, никогда там не сиживал), ухмыльнулся.
Поднявшись по деревянным ступеням на сцену, они уселись за стол напротив друг друга. Александра раскрыла свой ноутбук, вывела на экран карточку допроса, отщёлкала фамилию и инициалы. Шелушев Фёдор Петрович, тридцать один год, холост, профессор.
– Скажите, Фёдор Петрович, в каких вы были отношениях с Салеевым Виктором Павловичем?
Шелушев удивился такому вопросу – его брови скакнули вверх, и он пару секунд немо глядел в лицо Александры, переваривая услышанное.
– Вы поняли вопрос, Фёдор Петрович? – помогла ему опомниться Александра. Что-то очень этот Шелушев тормознутый, хотя и профессор.
– Понял. Вопрос понял, – тупо повторил Шелушев и тут же, мгновенно сбросив оцепенение, быстро заговорил: – Отношения у нас были ровными, рабоче-приятельскими, если можно так выразиться.
– Что это значит? – уточнила Александра. Как он переменчив, этот Шелушев.
– Мы сидели в одной команде, спорили, дискутировали, помогали друг другу. Работали мы в свободном режиме – пока в голове зудела мысль, работали сутки напролёт.
– У Салеева отношения ровными были со всеми?
– Да. Повторяю – в основной группе разработчиков все являются друзьями-соратниками. А с обеспеченцами мы общаемся по мере необходимости. У них свой коллектив. Там, конечно, дружбы нет, обычная воинская иерархия.
– Салеев не намекал на напряжённые отношения с кем-то из обеспеченцев?
– Повторяю: у нас нет отношений с обеспеченцами. Они обеспечивают выполнение проекта и следят за соблюдением режима секретности. А мы, разработчики, мы двигали проект от первых фундаментальных исследований до момента испытаний.
– Но кто-то же был вхож к вам, кто-то из обеспеченцев непосредственно контактировал?
– Конечно. Это старший группы обеспечения – майор Зужев, его помощники – капитаны Ургинов, Страстеев и Дудро. Они со всеми нами вступали в деловые беседы, а остальные обеспеченцы уже выполняли их приказы.
– Вот эти вот обеспеченцы не могли чем-то вывести из состояния равновесия Салеева?
– Не знаю. Я ни разу не замечал, чтобы Салеев вступал в контакты с обеспеченцами вне деловых заданий.
– Может, личные мотивы?
– Салеев не был слюнтяем.
– Но вы верите в самоубийство Салеева?
– А во что ещё верить после того, что я увидел? – Шелушев криво усмехнулся.
Не очень-то верилось, глядя на лицо Шелушева, что он скорбел о гибели Салеева, своего «друга по работе», как он пытался его представить. Может быть, в группе разработчиков шла тайная грызня – проект ведь близился к завершению, пора было делить лавры победителей! Забавная версия, но её не стоит сразу отбрасывать, как чересчур фантастичную.
– Вы говорите о дружбе между разработчиками. Действительно не было раздоров? Разве такое возможно между людьми, тем более талантливыми учёными? Постоянно возникает столкновение мнений.
– Да, споры были, но вражды – нет, – уверенно заявил Шелушев. – Вам и другие подтвердят.
– Что же могло послужить причиной самоубийства, на ваш взгляд?
– Понятия не имею, – пожал плечами разработчик. – Я бы ни за что не подумал, что Витя сделает над собой такое. В голове не укладывается.
Голос его был ровным, без интонаций.
Александра незаметно ухмыльнулась – голову можно дать на отсечение, не думает Шелушев о смерти Салеева и причинах, её вызвавших. Чем-то другим занята его черепушка. Чем? Таинственным проектом? Неуточнёнными расчётными цифрами? Часть группы ведь на испытаниях – это плод долгих трудов, а учёные – все с прибамбасами в мозгах, у них всё не как у обычных людей.
– А оружие, оно всегда на руках?
– Всегда. Мало ли что.
– В смысле? – насторожилась Александра.
– Наш проект очень важный для обороноспособности страны, потому очень секретный. А где есть секреты, высока вероятность появления тех, от кого их держат.
– Может, Салеев столкнулся с таинственным некто?
– Если было бы так, он оповестил бы обеспеченцев и выглядел бы встревоженным. Я его видел за два часа до отъезда группы на аэродром – он был занят дополнительными расчётами новых изменений. Спокойный, рассудительный.
– Вы сказали, что заметили в кабинете Салеева неестественный порядок.
– Не порядок, а многие вещи были не на своих местах. Салеев педант. – Тут Шелушев неожиданно запнулся, смутился, поправился: – Был педант. Если монитор стоит боком на краю стола, не дай бог его отодвинуть – он его так поставил, и именно так он у него будет стоять из века в век.
