– Павел! – возмутилась Лина. – С ними можно соглашаться или не соглашаться, но зачем заранее предполагать, что они отрабатывают чьи-то деньги?
– Они отрабатывают чьи-то деньги, – заверил Тропинин. – Отрабатывали. Может, парочка честных дурачков там и была, а остальные ходили туда работать. За деньги. Так же, как девушки «пусси». Или ты думаешь, что они так своеобразно продемонстрировали твердую гражданскую позицию? Такую твердую, что не смогли промолчать?
– Нет, – признала Лина. – Тут я с тобой соглашусь. В церкви ноги задирать полная мерзость. Конечно, кому-то это было нужно.
– Вот именно. Если звезды зажигают, значит, это кому-то нужно, – показал он собственную эрудицию.
– Ты любишь поэзию?
– Терпеть не могу.
Нужно сегодня же подписать все бумаги и ехать с ней в Москву, если ей все-таки придется уезжать. А если не придется, он останется здесь до конца ее отпуска, они будут ходить купаться, по вечерам смотреть бессмысленные боевики по НТВ или просто сидеть в саду.
О том, что она замужем, он старался не думать.
Увидев Тамару позади Овсянникова, секретарша опешила, чуть не поперхнулась, Тамару это здорово позабавило.
– Здравствуй, Леночка, – улыбнулся Сережа. – Устрой Тамару Николаевну в комнате отдыха.
– З-здрас-сте, Сергей Михайлович, – пропела Леночка, не сводя глаз с гостьи.
Ни в какую комнату отдыха Тамаре не хотелось, она предпочла бы сидеть в Сережином кабинете и быть в курсе всех его дел, но настаивать она не рискнула.
– Кофе хотите? – Девицу распирало от любопытства, когда она вела Тамару к небольшому закутку с мягкими креслами под нелепыми пальмами.
– Кофе не хочу. – Тамара мягко улыбнулась, девица еще могла ей пригодиться. – Хочу компьютер. С Интернетом.
– Ой, – заволновалась Леночка. – Тогда я могу вас в кабинете Ирины Эдуардовны устроить, она сейчас в отпуске. Или хотите, мой комп возьмите. У меня ноутбук здесь лежит, личный. Принесла и все никак домой не отнесу, руки не доходят. Хотите?
– Спасибо, – рассеянно согласилась Тамара.
Леночка принесла ноутбук, потом кофе, Тамара все-таки позволила себя уговорить. Потом секретарь сбегала за свежими булочками – а почему Тамара должна отказываться, если девка сама предлагает? Потом опять принесла кофе.
Тамара посмотрела погоду, потом новости, разложила пасьянс, и делать стало совсем нечего. Немного повалялась на диване, положив голову на кожаный подлокотник, решительно поднялась, подхватила Леночкин ноутбук и направилась в приемную, к двери Сережиного кабинета.
Через полчаса она знала об услужливой Леночке все. Девчонка оказалась студенткой МГУ, что Тамару несколько укололо, хорошему образованию она цену знала и людям, его имеющим, здорово завидовала. Секретарем Леночка подрабатывала в каникулы, поэтому как соперница Тамаре была не опасна: во-первых, молоденькая очень, на кой черт Сергею малолетка, а во-вторых, через месяц она уедет и, скорее всего, навсегда, поскольку универ заканчивает и работу искать наверняка станет в столице.
Леночкино же любопытство Тамара только раззадорила, намекнула, что знает, чем вызвана сегодняшняя суета, только рассказать не может. А суета была заметная: несколько полицейских при входе в здание вместо одного, какие-то молодые люди не хилого телосложения на площади и общая тревожная атмосфера. Очень хотелось намекнуть, что отношения ее с Сергеем Михайловичем связывают нежные и перспективные, но она не стала, чтобы не сглазить. А узнать Леночке хотелось. Тамаре на ее месте тоже хотелось бы.
Из кабинета мэра доносились неразборчивые голоса, мимо постоянно проходили люди, без кондиционера в приемной было жарко и душно, и вскоре Тамаре до смерти надоели и приемная, и Леночка, и вся фантастическая и нелепая история с киллером Филином.
– Не хочу я уезжать, – пожаловалась Лина, убирая в сумку принесенный Николаем Ивановичем железнодорожный билет.
– Ясно, что не хочешь, – усмехнулся он и философски заметил: – В жизни часто приходится делать то, чего не хочешь.
Уезжать не хотелось категорически. Да, Сергею угрожает опасность, но она-то здесь при чем? Лина знала за собой эту черту: она не умела настаивать на своем. Черту знала, а противостоять давлению не умела.
– Сейчас я пойду домой, – решила Лина. – Дом в таком состоянии я не оставлю.
– Это я предвидел, – кивнул Николай Иванович. – Поэтому и машину не отпустил. Я на такси приехал.
– До свидания, Павел, – повернулась к Тропинину Лина.
– Следи за дорогой, Паша. Не пропусти нашего… киллера, – напутствовал старый милиционер, помолчал и махнул рукой – он был уверен, что киллер давно уже в городе.
Тропинин посмотрел, как за раздолбанным старым «Опелем» закрылись заводские ворота, зачем-то постоял у окна и отправился в дирекцию: бумаги следовало подписать немедленно, тогда появлялся шанс уехать в Москву вместе с Линой.
Через полтора часа, положив папку с подписанными актами в сумку-портфель и в который раз просмотрев кадры внешнего видеонаблюдения – черная «Тойота» так и не мелькнула мимо заводского забора, – Тропинин вышел через проходную на залитую солнцем улицу.
Одному, без Лины, было непривычно пусто. Идя по солнечной улице, он снова удивлялся, что смог так быстро и так бесповоротно влюбиться.
Не было бы несколько дней назад в кустах черной «Тойоты», он бы не пошел провожать Лину. Или пошел бы? Или уже в поезде он не сводил с нее глаз, потому что видел в ней что-то особенное, что его привлекло?
Пройдя через мостик, где они недавно случайно встретились, он стянул футболку – жарко. Положить ее было некуда – сумку он оставил на заводе, и Тропинин понес футболку в руке.
Следы, оставленные «Тойотой», он нашел с трудом и начал методично, делая расширяющиеся круги, обходить местность.
Лина возилась долго, убирала в буфет банки с вареньем, что-то мыла, подметала пол. Николай Иванович наблюдал за ней с грустью, которую безуспешно пытался скрыть. Брошенные впопыхах ягоды он сложил в целлофановую сумку и сунул в холодильник.
– Вино сделаю, – объяснил он. – Зимой приедешь, мы с тобой выпьем. Приедешь зимой-то?
– Обязательно.
Она обязательно приедет зимой. И следующим летом тоже. Она будет жить в бабушкином доме, в своем доме, поправилась Лина, и вспоминать Павла. Павла, у которого, что совсем не исключено, в каждой командировке таких, как она, Лина, по штуке.
– Николай Иванович, – усаживаясь за стол напротив старика, неожиданно спросила Лина. – А у вас совсем никаких подозрений не было насчет того, кто убил Ковша?
– Были, – усмехнулся он. – Были, конечно. Не дает тебе Ковш покоя?
– Не дает, – улыбнулась Лина. – А кого вы подозревали?
– А вот этого я тебе не скажу. Подозрения подозрениями, а уверенности у меня нет. Могу оклеветать человека ни за что, а я этого не люблю.
