– Поехали, – потопил капитан.
– Я останусь, – тихо сказал Усман.
– С ума сошел? Скоро тут пэ-прочешут каждый куст.
Но кавказец упрямо повторил:
– Не поеду. В горы пойду. В горах они меня не поймают.
– А потом?
– В Чечню подамся. Домой хочу вернуться. Хватит, навоевался…
– Ты ведь, если не ошибаюсь… бывший боевик? – пристально посмотрел ему в глаза Осишвили.
Точно чего-то устыдившись, чеченец отвел взгляд; но все же кивнул.
– И с раненным подполковником раньше встречался, верно?
И опять тот кивнул, удивляясь прозорливости молодого грузина.
– Встречался, – выдавил Касаев. – Дважды он мог меня отправить на суд к Аллаху, но пожалел. Сначала в наших горах – два года назад, а сегодня утром – в вертолете…
– Что ж… надеюсь, теперь ты кое в чем разобрался. Ладно, удачи тебе, – протянул руку капитан.
Крепко пожав этому странному молодому мужчине ладонь, Усман закинул за спину автомат и, не оглядываясь, зашагал вверх по ручью.
Александр сел за руль, запустил двигатель и лихо развернул "Ниву" на небольшом ровном пятачке, покрытом мелкой речной галькой.
И скоро оба автомобиля быстро спускались вниз – к петлявшей вдоль Кодори плохенькой дороге…
Эпилог
Москва. Шереметьево-2. 30 мая
Седовласый мужчина лет пятидесяти пяти стоял у окна длинной галереи и всматривался в затянутый дымкой горизонт. Рядом нервно топтался высокий молодой человек. В отличие от спокойной сосредоточенности пожилого спутника, лицо его в предвкушении какого-то радостного события изредка озарялось нетерпеливой улыбкой. Он то размашисто вышагивал вдоль стеклянной стены, то переминался с ноги на ногу и порывался что-то спросить… Но каждый раз, стоило ему набрать в грудь воздуха, по трансляции передавали очередную информацию, и оба мужчины настороженно вслушивались в метавшиеся по галерее слова.
Рейс "SU 172" прибывал в российскую столицу в восемь вечера.
В аэровокзале было многолюдно, но стоило поднять взгляд повыше сумбурной толчеи, как огромное здание пугало кажущейся пустотой. И только что эту пустоту снова заполнил мягкий женский голос, наконец-то объявивший о долгожданном прибытии самолета из Софии.
Генерал неспешно направился к раскрывшимся дверям галереи, Сашка поспешил за ним. Появились первые пассажиры рейса "София-Москва"…
– Вон они! – не удержался молодой человек и сделал несколько шагов навстречу.
Александр Сергеевич не остановил страстного порыва и, выглядывая из-за плеча высокого Осишвили, узрел своих подопечных – Арбатову с Дороховым.
После рукопожатий и коротких объятий все четверо с довольными улыбками двинулись к привокзальной площади – к ожидавшему автомобилю…
Черный представительский лимузин мчался по шоссе в сторону подмосковного закрытого заведения, именуемого сотрудниками разведки "профилакторием". После каждой утомительной и напряженной операции агенты проводили в данном заведении первые десять дней. Комфортабельные коттеджи средь густого соснового бора; чистейший воздух, наполненный запахом хвои; тенистые аллеи с удобными лавочками; лечебно-оздоровительный комплекс с бассейном, тренажерами, спортзалами, кафе и заботливым вниманием высококлассных врачей… Все, что было необходимо для восстановления сил и приведения в божеский порядок растрепанных нервов.
Первые эмоции от благополучного прибытия на родину и встречи с коллегами улеглись; в салоне проистекала спокойная беседа…
С письменным отчетом генерал Арбатову не торопил – сочинит, когда отдохнет, отоспится, придет в себя… Операция по предотвращению провокации западных спецслужб затянулась на целых два месяца; группе пришлось изрядно потрудиться в Лондоне, Амстердаме, Познани, Риме, Стамбуле. Да еще пересечь автостопом всю Болгарию прежде чем добраться до российского посольства в Софии.
Александр Сергеевич вкратце расспросил о наиболее важных деталях, успокоился и постепенно перевел разговор на общие темы. Все заморочки остались позади – пусть отдыхают.
– Казалось бы, что им еще надо? Советского Союза нет и в помине, коммунизм исчез, Сталина с его методами управления давно забыли, – не оглядываясь на троицу молодых людей, ворчал ветеран разведки. – Наш народ пользуется теми же благами, что и западный мир: собственная недвижимость, автомобили, кредиты; свобода поездок в любом направлении, в любую страну; открытое выражение мнения в мировой Сети или в газетах…
– Ну, покритиковать-то нас пока еще есть за что, – нехотя вставил Дорохов.
– Без провокаций – пожалуйста – сколько угодно! Здоровая критика никогда и никому не повредит. Но при этом не следует забывать: Европа строила свою демократию столетиями, а в нашем распоряжении было всего полтора десятка лет…
– Выходит, все дело опять в нефти? – спросила Ирина, листая какой-то журнал.
– Да, в первую очередь в энергоресурсах. Точнее – в контроле над ними. Россия, как Ирак и Иран, обладает богатыми запасами. Нынешнему американскому руководству наплевать на демократию и свободу людей в других странах. Как, впрочем, и в своей собственной – оно думает лишь о деньгах. То, что американцы считают "свободой", на самом деле – иллюзия, и свободы у них не больше, чем в России или любой другой стране. Просто эти господа научились неплохо "продавать" идею свободы.
– Да, реклама в Штатах всегда была на высоте, – согласилась девушка.
Автомобиль мчался по хорошему шоссе; и слева, и справа мелькали стволы высоких сосен. С минуты на минуту должен был показаться поворот на "профилакторий"…
И вдруг, молчавший доселе Сашка, встрепенулся:
– Александр Сергеевич, я все хотел у вас сэ-спросить…
– Спрашивай.
– А как тот подполковник, которого мы вывезли из Кодори?
Генерал вздохнул, мимолетно оглянулся назад, но отвечать не торопился…
– Какой подполковник? – негромко поинтересовался у друга Артур.
– Сэ-спецназовец. Командир той группы, что не без помощи "журналистки" Сары захватили кмаровцы.
– Умер он, – послышалось с переднего сиденья. – Умер, не приходя в сознание. Примерно через полчаса после того, как вы доставили его в сухумскую больницу.
Ирина подняла взгляд от журнала; парни смотрели на генерала… Никто из троих не знал ушедшего из жизни человека, но печальное известие отчего-то больно резануло по сердцам.
– На днях наши люди вернулись из Абхазии – привезли пацанов-пограничников, оператора, Атисова… И четверых погибших ребят, – продолжал Александр Сергеевич невеселое повествование. – Вот такие дела, Саша. А в той больнице врач-абхазец рассказал, будто подполковник за несколько минут до смерти звал какую-то Анну. Должно быть, свою супругу. Просил, чтоб дождалась, и обещал вернуться…
