– Тут ничего непонятного. Женечка сначала, как всем
казалось, заработала какую-то аллергию, покрылась красными пятнами. Особого
внимания болячке не придала. Началась она просто: насморк, кашель, следом
появились пятна… Но утром столбик градусника подскочил к сорока. Два дня
районный терапевт пытался сбить температуру, упорно держащуюся на этой цифре.
Потом его осенило: корь! В двадцать с лишним лет трудно подцепить эту болячку,
но еще тяжелее вылечиться, в особенности если время упущено…
У Жени Барминой не выдержало сердце. Похоронив подругу,
Лена, Катя и Маша поняли, что у них есть еще один повод для скорби. Женечка
обладала дикой работоспособностью, могла рисовать днями и ночами… Лена и Катя
писали медленно… Поэтому привлекли еще и Илью. Но парень не стал в их среде
своим, да к тому же хорошие деньги, просто сами плывшие в руки, мигом его
испортили. Илюша начал пить… Одним словом, никто не собирался брать его в долю
и показывать Леонардо… Дикие баксы должны были поделить между собой Лена, Катя,
Маша и Руфина.
Через какое-то время за искусствоведом прислали роскошную
машину, «БМВ» последней модели с затемненными стеклами. Руфине Михайловне
предлагалось оценить «Тайную вечерю» на дому у предполагаемого покупателя.
Женщина села в машину и ахнула, в салоне имелись телевизор и
видеомагнитофон. Но это было не последнее ее потрясение в тот день.
Даму довезли до кирпичного трехэтажного дома где-то в
Подмосковье, привели в кабинет… Хозяина Руфина не увидела, только секретаря,
молодого парня лет тридцати, в дорогом костюме и ботинках из кожи питона.
Впрочем, сам юноша сильно смахивал на удава, в его лице не читалось никаких
эмоций, когда он показывал Руфине картину. Она подтвердила подлинность вещи, ей
дали триста долларов и доставили домой. Но не успела дама вздохнуть, как
позвонила Маша Говорова и официальным голосом, таким, каким она говорила в
присутствии посторонних, заявила:
– Уважаемая Руфина Михайловна, не могли бы вы оценить
картину, машина выезжает.
Недоумевая, что бы это значило, искусствовед вновь очутилась
в шикарном кабриолете, на этот раз в «Мерседесе», тоже с затемненными окнами.
Не было телика, зато имелись бар и микроволновая печь.
Опять перед глазами предстал дом, правда, в московском
дворе, и секретарь, на этот раз дама около сорока лет с жестким взглядом и
приторно-вежливой улыбкой.
Когда из чемоданчика появилось полотно, Руфина чуть не
спросила: «Это откуда, мы же его уже продали?» Пришлось еще раз признать
подлинность «Тайной вечери», и, что самое интересное, она и была настоящая.
Ничего не понимающая Руфина опять получила доллары,
вернулась домой и кинулась звонить Маше:
– Что вы придумали!
– Спокойствие, только спокойствие, – ответила Говорова. –
Каждый получит бешеные бабки.
– Машенька, – залепетала Руфина. – Вы решили подделать
Леонардо?
Говорова засмеялась:
– Просто цирк. То ни одного покупателя не было, теперь сразу
двое! Грех упускать такую возможность, продадим «Тайную вечерю», и все,
завяжем. Средств хватит до конца жизни. Я подсчитала, что на каждую по миллиону
долларов придется. Конечно, на Западе мы бы в десять раз больше получили, но
следует учитывать российскую специфику.
– Деточка, – залепетала Руфина, – не делай этого!
– Тебе не нужен миллион долларов? – усмехнулась Маша.
– Кто же откажется, – вздохнула искусствовед, – ясное дело,
денег хочется, но очень страшно.
– Ерунда, – отрезала Маша. – Сколько мы уже всего
провернули.
– Ну до этого мы всовывали «Рокотовых» людям, которые не
слишком умны, и, сама знаешь, больше десяти-пятнадцати тысяч за картину не
имели. Теперь же речь идет о бешеных деньгах, вдруг проверят?
– Они уже проверили, – фыркнула Машка, – ты же все по
правилам сделала: печать, акт.
– Конечно, но ведь у одного-то окажется липа, вдруг еще раз
проверит, убьют нас всех.
Машка помолчала, потом ответила:
– Люди, которые покупают «Тайную вечерю», скрывают доходы.
Они не коллекционеры, любующиеся на обожаемую вещь. Нет, это бизнесмены, вкладывающие
деньги. Картина будет тщательно спрятана, в ближайшие годы ее никто не
собирается продавать. А там что-нибудь случится, или падишах умрет, или ишак
сдохнет. Я вообще уеду куда-нибудь в тихое место. Монако, например. Да и вам
что тут делать, а?
Руфина Михайловна потрясенно молчала.
– Вот и хорошо, – продолжила Маша, – вот и ладненько…
Руфина выкурила полпачки сигарет и решила поговорить с Леной
и Катей, она хотела привести девочек в чувство. Ну не надо так зарываться,
полмиллиона долларов тоже хорошо, зачем на «лимон» замахиваться?
Но и Федулова, и Виноградова только фыркнули.
– Такой случай выпадает раз в жизни, – заметила Лена.
– Да наши подделки лучше подлинников, – засмеялась Катя.
– Понимаете теперь, как я перепугалась, когда погибла
Катюша? – шептала Руфина. – Только Лена и Маша ничего странного в этом не
усмотрели. Деньги-то еще не получили!
– Как! – удивилась я. – Как не получили!
– Договор был такой, – пояснила искусствовед, – с Машей
покупатели расплачиваются 27 октября. Вся эта история только-только
разворачивалась. Деньги Машенька привезла к Лене, больше некуда было, та их
спрятала. Не в банк же нести. А первого ноября мы предполагали разделить сумму…
– Сколько денег хранилось у Федуловой? – напряженно спросила
я.
– Четыре миллиона, – спокойно ответила Руфина, – наличными,
в пачках по сто долларов, из-за этого и задержка с расчетом произошла. Маша не
хотела брать кредитные карточки, боялась обмана. Поэтому потребовала ассигнации,
а покупатели сразу не могли такую сумму обналичить.
– Значит, вы не получили денег? – тихо спросила я.
Руфина покачала головой:
– Нет. На следующий день, после того как Лена спрятала
деньги, у нее арестовали мужа. Она, правда, позвонила Маше и успокоила ее:
милиция произвела обыск поверхностно, доллары не нашли, будьте спокойны. Ну, а
потом сами знаете, что случилось!
– Лена точно сказала, будто сумма у нее?
– Да, – кивнула Руфина, – еще смеялась, мол, тайник так
хитро устроен, ментам ни за что не догадаться, находится на самом виду, только
постороннему человеку и в голову не придет, что там внутри бешеные бабки.
