Недоумевая, мы вылетели в коридор и увидали потрясающе
живописную группу. Справа, у вешалки, весело улыбался Ленинид, сжимавший в руке
сумку, набитую пивом. Красное лицо папашки, его блестящие глазки без слов
говорили: он приложился к водочке, но не слишком. В Лениниде булькало грамм сто
пятьдесят, как раз для хорошего настроения и бодрого самочувствия.
Возле двери покачивался… Аким. Свекор в отличие от папахена
выглядел бледно, губы его по цвету сравнялись со щеками. Скорей всего мужик
гипотоник, и сейчас давление в его сосудах упало ниже некуда. Но слабость не
помешала Акиму Николаевичу пребывать в великолепном расположении духа. Именно
свекор и завел новую песню:
На Муромской дороге стояли две сосны,
Прощался со мной милый до будущей весны.
– Папа, – потрясенно сказал Филя, – ты? Ты пьян?
– Нет, – прервал Акима Ленинид, – эта скучная, давай лучше
мою.
С одесского кичмана сорвались два уркана…
– Кто сказал, что я пьян? – ухмыльнулся Аким.
– Да, – подвякнул Ленинид, – кто? Всего-то по полбутылочке и
вышло, тьфу, а не выпивка!
Аким поднял вверх указательный палец:
– В малых дозах алкоголь необходим!
– Но ты раньше отказывался даже лекарства на спирту пить, –
бормотал Филя. – Как же, меня из-за пива ругал, только в этом году разрешил по
бутылочке в неделю…
– Вот, уважаемый Ленинид, – пропел Аким, – мой дорогой сват,
и указал на ошибку! Алкоголь необходим… Эй, давайте лучше споем
Не стая воронов слеталась…
– Нет, мрачно, – влез Ленинид.
Постой, паровоз,
Не стучите, колеса,
Кондуктор, нажми на тормоза.
Я к маменьке родной с последним приветом
Спешу показаться на глаза…
– Хорошая песня, – одобрил свекор, – мне нравится, когда о
родителях с почтением говорят, только я ее не знаю.
Ленинид начал стягивать куртку.
– Что же мы с тобой никак не споем?
Я хихикнула. У мужиков явные трудности с репертуаром. То,
что знает Ленинид, неведомо Акиму, и наоборот.
– «Катюшу» давай! – выкрикнул свекор.
– Точно, – восхитился Ленинид.
– Скоро и я у вас сумасшедшей стану, – возвестила Лерка,
слушая, как мужчины, стаскивая ботинки, фальшиво выводят:
Выходила, песню заводила,
Про степного, горного орла…
– По-моему, они слов не знают, – шепнула мне Томуська.
– Папа, зачем вам еще пиво? – укоризненно спросил Филя,
отнимая у Ленинида сумку с бутылками.
– Не смей делать старшим замечания, – ответил Аким, – еще не
дорос. Поди посмотри телевизор, пока мы с дядей Ленинидом побеседуем. Иди, иди,
детям не место среди взрослых!
Лерка захохотала и подхватила Филю:
– Пошли, детеночек, посмотрим «Спокушки».
– Ступай, – кивнул Аким, – но помни, не больше пятнадцати
минут!
Обхватив Ленинида за плечи, свекор заявил:
– Давай на кухню, сейчас нам бабы селедочку разделают, с
лучком.
– Фиг вам, – сказала я.
– Сердитая ты, доча, – улыбнулся Ленинид, – видишь, хорошо
людям, так нет, обязательно надо настроение испортить.
– Молчать! – рявкнул Аким и ткнул в меня пальцем. – Как
смеешь отцу перечить? Ты, Ленинид, мало ее порол! Плохо воспитывал!
– Он мной вообще не занимался, – пояснила я, – некогда было,
по зонам мотался.
– Подумаешь, – фыркнул Аким, – человек искал себя, метался.
История литературы полна таких примеров. Солженицын сидел, Достоевский сидел,
Радищев тоже…
– Но они же не кошельки перли, – возмутилась я.
– Не смей отцам перечить, – велел Аким.
– Их у меня что, много? – обозлилась я.
– Двое, – на полном серьезе ответил свекор. – Я и уважаемый
Ленинид. Скажи спасибо, что учим тебя уму-разуму, опыт передаем…
– Пиво степлится, – вздохнул папашка.
Внезапно Аким, нудные сентенции которого еще вчера было
невозможно прервать, осекся и сказал:
– Верно, пошли на кухню.
Чувствуя легкое головокружение, я отправилась в спальню.
Каким образом эти два полярно непохожих человека ухитрились скорешиться? Уму
непостижимо, как Лениниду удалось подпоить Акима!
Ночью я проснулась от протяжного стона и зажгла ночник.
Справа на кровати лежал Олег. Муж очень часто приходит поздно, чтобы не будить
домашних, на цыпочках крадется в спальню и рушится в койку. Вот и сегодня я
заснула, не дождавшись его.
– Что случилось? – испугалась я.
– Умираю, – прохрипел Олег. – Конец пришел.
– Да в чем дело?
– Пошел в туалет…
– Ну!!!
– Вернулся…
– Почему?!!
– Нога не двигается, парализовало, а теперь дикая, жуткая
боль, умираю!
Я понеслась за телефоном и принялась лихорадочно набирать
03.
– Ерунда это все, – стонал муж. – Коновалы. Уж я-то хорошо
знаю, кто приедет… Один анальгин в запасе… Ох, умираю, дай скорее чего-нибудь,
дикая, жуткая боль…
Я ринулась с трубкой в ванную, где находится аптечка. Как
назло, под руку попадались валокордин, аскорбинка, гутталакс… – Вилка, – заорал
Куприн, – скорей сюда, скорей!
Уронив упаковки, я понеслась назад.
– Что?
– Дай обезболивающее, немедленно!
– Так ищу!
– Скорее, – заорал Олег так, что дверь в комнату открылась.
– Скорее, сейчас умру!!!
Я снова на рысях понеслась в ванную и начала перебирать
коробочки и бумажные «бандерольки», одновременно слушая, как в ухе мерно
раздаются гудки, диспетчер 03 не желал брать трубку.
– Помогите, инфаркт! – вопил муж.
