Я покорно пошла в прихожую, чтобы натянуть куртку, но тут
послышался громкий шорох. Из двери спальни показался мужик в синем комбинезоне,
потом другой… Между ними покачивались носилки, на которых лежал наглухо
закрытый на «молнию» мешок веселенького голубого цвета. Лена покидала родной
дом. У меня перехватило горло, словно чья-то жестокая рука сжала его и не
собиралась отпускать.
В нашей квартире витал дивный аромат, Тамара пекла в духовке
свинину. Глядя на ее раскрасневшееся лицо, я сказала:
– По-моему, в твоем положении вредно толкаться на кухне.
– Почему? – изумилась Томочка. – И потом, стыдно признаться,
но я абсолютно не ощущаю никаких неудобств. Отчего-то совершенно не тошнит, и
голова не кружится, да и слабости никакой! Помнишь, как плохо приходилось
несчастной Лере Парфеновой? Целый день лежала в кровати…
Я, ничего не сказав, пошла в ванную. Томуся человек
невероятной доброты, а Лерка использует любой момент для того, чтобы
пожаловаться на здоровье. Причем все ее стоны имеют только одну цель: вызвать у
окружающих желание ухаживать за Парфеновой.
Она и впрямь девять месяцев провалялась в кровати, поедая
фрукты и щелкая пультом телевизора, а «мерзкая свекровь» и муж бегали вокруг ее
ложа на цырлах, не зная, чем угодить бедняжке. Кстати, родив ребенка, Лера не
слишком-то изменила своим привычкам. Первые полгода после родов она чувствовала
себя слишком слабой, требовалось восстановить потраченные силы, затем у нее
оказался низкий гемоглобин. Одним словом, Лерка вновь осела у телика с
коробочкой шоколадных конфет, а «Медуза Горгона» вскакивала ни свет ни заря и
бежала на молочную кухню. Правда, теперь Парфенова утверждает, что свекровь
избаловала внука «донельзя». А бедная бабушка молча воспитывает мальчика, Лерка
совсем не интересуется сыном.
Раздалась веселая трель звонка. Дюшка с лаем кинулась в
прихожую, следом с топотом понеслась Кристина.
– Ну и отлично, – воскликнула Томуська, – в кои-то веки
кто-то из наших мужей успел к ужину!
– Вам кого? – спросила Кристина.
Из-за двери раздалось недовольное бурчание. Я подошла к
створке, отодвинула Крисю и глянула в глазок. На площадке стояла странная
парочка. Довольно высокий, полный мужик, одетый в нелепое пальто с огромным
воротником, и маленькая, толстенькая тетка, отчего-то в мужской черной шляпе с
широкими полями. Между ними маячил отвратительного вида потертый чемодан,
перетянутый ремнями.
– Вам кого? – крикнула я.
– Олег Михайлович Куприн тут проживает? – визгливо
отозвалась баба.
От злости я чуть не отгрызла дверную ручку. Среди сплошных
достоинств у моего мужа имелся один недостаток. Этакая крохотная иголка в
пуховой перине. Вы и не заметите ее, пока по случайности не сядете на острие
задом. И тогда всем будет все равно, что иголка среди перьев одна…
Разъезжая по командировкам, Олег, будучи человеком добрым и
сверх меры гостеприимным, раздает наш адрес провинциальным коллегам со словами:
– Будете в Москве, заезжайте в гости.
К сожалению, большинство людей понимает его буквально,
поэтому наш дом частенько похож на гостиницу. Однако я не могу сказать приезжим
фразу:
– Рада бы оставить вас у себя, да места нет!
Наша жилплощадь огромна. На самом деле она соединена из двух
квартир: четырех– и двухкомнатной. «Лишнюю» кухню мы тоже превратили в спальню,
правда, ванная и туалет существуют у нас, слава богу, в двойном варианте. Места
полно, и приходится, скрежеща зубами, давать приют гостям. Ладно бы они просто
ночевали, а потом уходили по делам… но ведь с этими посторонними людьми еще
нужно разговаривать, улыбаться им… Вне себя от злости я прошипела Кристе:
– Пойди к Томуське и скажи, что Олег опять наслал на нас десант
ментов из глубинки.
Кристя мигом развернулась и полетела в сторону кухни, где
ничего не подозревающая Томочка разворачивала фольгу, в которую была укутана
свинина.
Старательно навесив на лицо сладенькую улыбочку, я
распахнула дверь и защебетала:
– Здравствуйте, Олег еще не пришел с работы, а я его жена
Виола.
– Очень приятно, Филипп, – улыбнулся мужик в кретинском
пальто.
– Давай входи, – пнула его баба, – потом познакомишься…
Парень покорно шагнул внутрь.
– А чемодан! – вскрикнула тетка. – Господи, что за ребенок!
Ничего по-человечески не сделает! Да ноги вытри о тряпку, а теперь шагай,
гляди, не запнись о порог…
Мужик молча втянул баул в коридор. Теперь я могла как
следует рассмотреть парня. Он был полный, кажущийся еще более грузным в
идиотском ратиновом пальто с бобровым воротником. На дворе, правда, стоял
октябрь, но теплый. Сегодня с утра градусник за окном показывал пятнадцать выше
нуля. Редкая погода для столицы, золотая осень, «бабье лето»… Представляю, как
бедняге неудобно в зимнем одеянии. Мало того, что вошедший был в пальто, так
еще и в шапке-ушанке, более уместной в декабрьском Норильске, чем в октябрьской
Москве…
– Поставь чемодан, – велела бабища, – и помоги мне
раздеться.
Филипп грохнул жуткий саквояж и улыбнулся:
– Ой, у вас собачка, какая миленькая!
– Животные должны выполнять функции, данные им от природы, –
отрезала тетка, разматывая черный шарф, – корова дает молоко, кошка ловит
мышей, а собака обязана охранять двор, а не валяться на диванах!
– Папа, – с укоризной начал Филипп.
– Я тебе сорок лет папа, – отрезала баба, – а ну живо сними
с меня пальто!
Я уставилась на них во все глаза. Эта тетка – мужик? Но в ту
же секунду гостья сняла шляпу, и я увидела обширную гладкую лысину. Когда тень
от широких полей исчезла с лица этой особы, стало понятно, что она принадлежит
к представителям сильного пола. Вернее, существо являлось женоподобным мужиком.
Невысокий рост, абсолютно по-бабьи толстая фигура… У мужчин в почтенном
возрасте отрастает живот, задница и ноги остаются относительно тощими. Это у
женщин жир откладывается на спине и «мадам Сижу». Но у дядьки, недовольно
развязывавшего ботинки, было тело как у нашей соседки Нюши с третьего этажа,
просто не фигура, а мешок с арбузами. Зато лицо невозможно перепутать с
женским: огромный, совершенно квадратный подбородок, крупный, бесформенный нос,
из ноздрей которого торчали пучки седых волос, крохотные глазки непонятного
цвета и тонкий, сжатый в нитку рот.
Когда мужчина наконец освободился от верхней одежды, по
прихожей поплыл крепкий запах пота. Дюшка чихнула.
