– Я никогда не видела ничего подобного! Очень любопытно!
Дина расхохоталась:
– Хорошо, подъезжайте.
– А вы мне покажете бассейн?
– Обязательно, – веселилась хозяйка, – к пяти успеете?
– Смотря куда.
– Центральный почтамт представляете?
– На Тверской?
– Там телеграф. Почтамт на Мясницкой, бывшей улице Кирова.
– А-а-а, знаю, конечно.
– Напротив него магазин «Чай – кофе», – спокойно объясняла
дорогу хозяйка, – войдете в арку, повернете влево и увидите двухэтажный дом
светло-зеленого цвета. Жду вас к пяти.
– Простите, вы не назвали номер квартиры…
Дина спокойно ответила:
– Все здание принадлежит нам!
Я подскочила на месте и рванулась к гардеробу. Так, имидж
выбран: богатая, но страшно глупая дама, замужем за израильтянином…
Загвоздка была только в одном – что на себя натянуть? Ни мои
вещи, ни шмотки Томуськи никак не походят на одежду обеспеченной дамы. Мы можем
купить себе дорогие вещи, только зачем? Главное для нас не мода, а удобство.
Впрочем, в тех богатых домах, куда я хожу преподавать, хозяйки одеты более чем
просто: в джинсы и свитерочки. Но наметанный глаз опытной женщины мигом отличит
шмотки производства вьетнамцев от вещей, сшитых в лучших домах моды…
Пришлось вновь хвататься за телефон.
– Алло, – протянула Катя Гвоздина, – кто там в такую рань?
– Ты чего, Катюха, люди уже обедать сели! – возмутилась я.
– Мы обедаем в двенадцать ночи, – отчаянно зевая, сообщила
Катька, – спектакль заканчивается когда в десять, когда в пол-одиннадцатого… Ну
какого черта ты меня разбудила?
Катюшка с переменным успехом выступает в не слишком
популярном театре. Главные роли ей не достаются, правда, не так давно подвалила
удача. Она снялась в телесериале про бандитов, ей опять дали роль второго
плана, но Гвоздина проявила себя молодцом. Эпизод с ее участием запомнился
зрителям, и теперь Катюшка надеется на новые предложения. Она не замужем, детей
у нее нет, и все деньги баба тратит на шмотки. Если у кого и есть модные
вещички, так это у нее.
Отворив дверь, Гвоздина протянула:
– Ну и зачем тебе шмотки понадобились?
– Нас с Олегом пригласили на день рождения, – забубнила я,
вылезая из ботинок, – к очень крутым и богатым. Бабы небось расфуфырятся, а мне
краснеть!
– Ща все сделаем, – воскликнула Катька, – пусть денежные
мешки от зависти пятнами пойдут!.. А ну, топай в спальню! Впрочем, нет, сначала
в ванную.
– Зачем?
– На свою голову давно смотрела? – поинтересовалась Катька и
застучала кулаком в стену.
Тут же раздался звонок в дверь.
– Что случилось? – спросила худенькая девочка в обтягивающих
кожаных штанах. – Пожар?
Катька бесцеремонно ткнула пальцем в мою сторону.
– Слышь, Верка, можешь из этого чучела человека сделать?
Вера крепкой рукой ухватила меня за волосы и сообщила:
– Ну в принципе…
– Ей в четыре надо отсюда вылетать.
– Иди сюда, – приказала Вера и втянула меня к себе в
квартиру.
Следующий час они с Катькой измывались надо мной по полной
программе. Волосы сначала выкрасили в каштановый цвет, потом высветили
несколько прядей. Затем Вера, ловко щелкая ножницами, постригла меня так
коротко, что на макушке волосы встали дыбом. Потом им не понравились мои брови,
и Вера ухватилась за пинцет…
Одним словом, в шестнадцать ноль-ноль узнать меня было
практически невозможно. Нельзя сказать, что я похорошела, нет, просто стала
другой.
Расклешенные темно-синие брюки пришлись мне впору, но, когда
Катька вытащила из шкафа жуткий свитер, я возмутилась до глубины души.
– Ну, Катерина, ты с ума сошла! Эту вещь ни за что не
надену!
– Почему? – удивилась актриса.
– Сама посмотри на пуловерчик внимательно, – окрысилась я, –
да его вязала слепая бабушка, причем однорукая…
Катька заржала и показала крохотный зеленый ярлычок,
пришитый возле кармашка на груди.
– Читай, что написано.
– Глинфильд, – протянула я.
– Поняла теперь?
– Нет!
Катюшка вздохнула:
– Ой, тяжело с тобой, темнота беспросветная. Кофточка на
пятьсот баксов тянет, богачки мигом фирменный лейбл увидят и в отличие от тебя
тут же сообразят, что к чему!
– Ты хочешь сказать, – недоверчиво пробормотала я, касаясь
отвратительной вещицы, – что ЭТО стоит почти пятнадцать тысяч рублей?!!
Катька кивнула:
– Именно. Сейчас такие штуки супермодны. Стиль называется
«бабушкин сундук». Не спорь, бога ради, поверь, я знаю, что делаю. Еще вот на,
держи сапожки…
Я уставилась на узконосые баретки, больше всего похожие на
тапки старика Хоттабыча. Острые носы устремились ввысь, а пятка покоилась на
невероятно длинной и тонкой шпильке…
– Но я сразу упаду, как только их напялю!
Катька всплеснула руками:
– Нельзя же к этой одежде нацепить твои жуткие ботинки! И
сумочка вот! А теперь давай сюда руки…
Она вытащила из холодильника пузырек с лаком. Я поджала
пальцы.
– Давай сюда, – заорала Гвоздина, тряся флакон, – немедленно
вытягивай когти! Разве можно надевать кольца на такие лапы!
– Но у меня нет с собой колец, – отбивалась я.
Катька пихнула меня в кресло, цепко ухватила крепкими
пальцами за запястье и прошипела:
– Чтобы всякие богатые дряни, обвешанные брюликами, которые
их мужья приобрели за ворованные у народа деньги, посмеивались над моей
подругой! Сиди молча!
Ровно без пяти пять я, раскрашенная, принаряженная и
пахнущая неизвестными мне духами, вошла во двор и увидела нужный дом.
Единственная поблажка, которую мне сделала Катька, – это разрешение
добраться до места в удобных ботинках. Остроносые полусапожки лежали в пакете.
