Я понеслась в спальню. Похоже, дело совсем плохо, у Олега на
работе никогда не допроситься автомобиля. Впрочем, сейчас многие милиционеры,
поняв, что нечего надеяться на государственный транспорт, обзавелись
собственными кабриолетами. Одно время им даже давали талоны на бензин, но потом
перестали… У МВД вечно нет денег, а еще удивляются, что в стране разгул
преступности. Ну скажите, каким образом несчастный мент на рассыпающихся на
ходу «Жигулях» 1990 года выпуска способен догнать «БМВ», выпущенный в 1999 году?
Значит, Олегу совсем нехорошо, если его привез шофер…
– Тише, – шикнул Филя, услышав мое тревожное: «Ну как?» – Он
спит, снотворное ему уколол.
– Болит, да?
– Похоже, что очень, – вздохнул ветеринар, – а все потому,
что безответственный человек. Разве можно с радикулитом на работу бегать?
Вылежать требуется дома, в тепле, минимум неделю. Это и ежу понятно. Вон, Юрка
говорил, у Олега в кабинете стол у окна стоит и жутко дует… Конечно, он и будет
болеть все время. Иди, Вилка, попей чайку, устала небось после работы.
Я пошла по коридору и вновь налетела на Акима.
– Безобразие, – занудел свекор, – столько бабья в квартире,
а хлеба никогда нет, что же нам, масло на сыр мазать? Давай, Виола, топай в
булочную.
– Уже поздно, папа, – осторожно возразил, выходя из комнаты,
Филя, – небось все закрыто и темно…
– Ничего, – быстро ответила я, – у метро круглосуточный
супермаркет, только скажите сразу, что еще купить.
– Вот, – старик сунул мне в руки список, – действуй.
Я, одеваясь, не утерпела:
– Сами же недавно так красиво повествовали, что женщина
должна домашнюю работу делать: готовить, стирать, а мужик обязан продукты
притаскивать. Почему сами не сходили?
Аким посинел:
– Это в нормальной семье, а не в караван-сарае! Я, между
прочим, сегодня суп варил и стиральную машину гонял, так что тебе за жратвой
шкандыбать!
Я вздохнула. Тесное общение, даже дружба с Ленинидом
наложила отпечаток на словарный запас свекра. «За жратвой шкандыбать». Раньше
он не позволял себе подобных выражений. Ну-ка посмотрим, что тут написали. Так,
молоко, сыр, масло, колбаса, яйца, кефир, хлеб… Бутылка водки!!! Однако, Аким
дает. Значит, сначала папенька поил свата пивом, а теперь они повысили градус!
– На водяру перешли, – не утерпела я. – Сорт не указали, ну
и к какой марке душа лежит? «Гжелку» желаете?
Аким из синего стал фиолетовым.
– Я не пью совершенно, а уж, как ты изволила выразиться,
водяру вообще не употребляю. Просто безобразие, до чего отвратительно
изъясняется нынешняя молодежь!
Я почувствовала легкую тошноту. Хорош словесник, напомнить
ему про то, как он только что послал меня «шкандыбать за жратвой»? Нет,
пожалуй, не стану, а то до утра прозудит.
Натянув куртку, я подумала секунду и завязала длинный черный
шарф. Странная, однако, погода на улице! Вчера термометр показывал ноль, а
сегодня минус пятнадцать. Москвичи еще не успели перестроиться, и кое-кто бежал
по обледенелым улицам с непокрытой головой… Но мне не хочется мерзнуть, поэтому
в придачу к шарфику прихвачу еще и варежки, Томуськины, из овчины.
– Вилка, – велел Филя, – дорогую водку не бери, самую
простую проси.
– Думаешь, Аким отравится? – хмыкнула я.
Филя поморгал глазами, потом робко улыбнулся:
– Нет, отец водку не пьет, это для Олега.
– Он тоже «беленькую» не употребляет, – удивилась я.
– Компресс ставить, – пояснил ветеринар, – на поясницу…
– Понятно, – вздохнула я и побежала на проспект.
Между прочим, воспитанный Филипп мог бы сам предложить
сгонять в магазин! Но нет, он даже не пошевелился, увидав, что я собираюсь
выходить на улицу. Да, «хорошее воспитание» Акима дало буйные всходы…
В супермаркете, кроме меня, был еще только один покупатель:
пьяноватый мужик неопределенного возраста.
– Давай ханку, – прохрипел он продавщице и, увидав, что та
протянула руку к бутылке под названием «Исток», гневно добавил: – Офонарела? У
рабочего человека-то нет денег на такую штуку, вон ту доставай!
Получив поллитровку, украшенную блеклой этикеткой, он,
пошатываясь, выполз на улицу.
– И мне такую же, – сказала я.
Девчонки, стоявшие за прилавком, оглядели мою куртку,
шарфик…
– Не берите, – тихо сказала одна, – это чистый самогон, вот
для таких и держим.
– Компресс поставить надо, спиртовой…
– А, тогда конечно, – вмешалась другая девчонка, – но пить
не советуем. Ой, Танька, смотри!
Сквозь огромное стеклянное окно, словно в гигантском
телевизоре, можно было наблюдать немое кино. Вышедший из магазина алкоголик
поскользнулся на обледенелом тротуаре и, пытаясь сохранить равновесие, замахал
руками. Упасть парень не упал, но с ним произошла другая катастрофа.
Вожделенная бутылочка выпала, угодила прямиком на чугунную крышку
канализационного люка и, естественно, разлетелась вдребезги.
Алкоголик застыл над местом трагедии. Я невольно хихикнула,
даже скульптура великого Микеланджело «Оплакивание Христа» не выглядит столь
впечатляюще. На лице парня отразилась истинная мука, потом он сорвал с головы
вязаную шапочку, швырнул ее на лед и затопал ногами. Губы его шевелились, но
звук не долетел в магазин через толстую витрину…
– Представляешь, что он говорит! – хихикнула одна из девок.
– Да уж, горе у парня, – добавила другая.
– Новую купит, – сказала я.
– Не сегодня, – заржали продавщицы. – Он, бедняга, из
карманов всю мелочь вытряс, мы ему даже пятьдесят копеек простили! Ну и беда у
него, вон как убивается!
Я стала оглядывать ряды банок. Так, возьму консервированную
кукурузу…
– Ой, смотрите, чего удумал, смотрите! – заорали торгашки.
Я обернулась и обомлела. Пьяница, встав на четвереньки,
старательно, как собака, пытался вылакать водочную лужу. Мне стало противно, ну
до чего же может докатиться человек! Отвернувшись от омерзительной сцены, я
стала набивать сумку.
