– Убийцу зовут Родион Кирсанов, – прервала я стоны супруга,
– работает в театре «Сирано» актером, сейчас играет спектакль, если
поторопитесь, успеете его взять, это в двух шагах от нас, в подвале, за
магазином «Деликатесы».
Куприна словно ветром смело с ложа.
– Блин! – заорал он, путаясь в платке, упавшем с поясницы.
Вместе с шерстяной шалью на пол свалились вощеная бумага и
куски ваты, в воздухе мигом повис резкий запах дешевой водки. Забыв про
радикулит, муж схватил телефоны – домашний и сотовый – и принялся одновременно
орать в обе трубки, пересыпая речь не совсем парламентскими выражениями.
Через десять минут он натянул на себя куртку и дернул дверь,
я рванулась за ним.
– Разворот через левое плечо, – скомандовал муженек, –
приказываю идти в спальню.
– Фиг тебе, – обозлилась я, – во-первых, я нашла убийцу, а во-вторых,
являюсь главным свидетелем, это с меня требовали полмиллиона баксов за жизнь
Кристины.
– При чем тут Кристя? – разинул рот мой майор.
– Побежали, – велела я, – на ходу объясню.
– Вы куда? – поинтересовался Аким, высовываясь из комнаты. –
Ночь на дворе, скоро девять, пора спать ложиться. Эй, Олег, ты отца не
слушаешь?
– Пошел в жопу, старый идиот, – рявкнул Куприн, застегивая
куртку, – в жопу! Надоел хуже горькой редьки!
Я замерла с раскрытым ртом. Так, сейчас начнется артобстрел
из дальнобойных орудий, но Аким неожиданно ляпнул:
– Ну хорошо, согласен, я идиот, но почему старый? Между
прочим, еще даже о-го-го что могу!
Не отвечая, Олег заскакал по лестнице, я ринулась за ним,
ощущая, что в голове быстро-быстро бегает горячая точка. Однако Аким иногда
выдает поразительные реакции, не обиделся на слово «идиот», зато оскорбился,
услыхав эпитет «старый»!
К театру мы подлетели, запыхавшись донельзя. Бедный Олег, до
которого на бегу доходила правда о Кристе, только и мог, что изредка
вскрикивать:
– Блин, вот блин, ну и блин!
Несмотря на то, что мы жутко торопились, у входа в театр уже
стоял автобус и белые «Жигули». Увидав нас, из легковушки выскочили Юрка и пара
незнакомых мужиков. Олег подбежал к ним.
– Ну е… – понеслось от группы парней, – блин…, блин… блин.
Что их на этом блине заклинило! Потом супруг свистнул:
– Эй, Вилка!
Я сделала вид, что не слышу. Можно и повежливей обойтись с
дамой, нашедшей отвратительного похитителя детей и киллера.
– Иди сюда, – заорал Юрасик, – хватит выдрючиваться!
Сохраняя полную невозмутимость, я двинулась на зов. Ну
погоди, Юрка, еще попросишься переночевать.
– Значит, слушай, – велел мне муж, – спускаешься вниз и
встаешь около кассирши, – твоя задача сделать так, чтобы бабенка не завизжала и
никого не спугнула. Справишься?
– Элементарно, Ватсон, – хмыкнула я.
Юрка захихикал. Олег поджал губы:
– Значит, считаешь себя Шерлоком Холмсом?
Юра махнул рукой. Двери автобуса с омерзительным скрипом
распахнулись, и наружу, словно гречневая крупа из разорванного пакета,
высыпались здоровенные парни в камуфляжной форме и черных вязаных
шапочках-шлемах, сквозь прорехи которых нервно поблескивали глаза. У каждого в
руках имелось оружие, у большинства на поясах болтались ножи, а ноги были обуты
в жутковатые ботинки с железными носами.
Все это омоновцы проделали в полнейшей тишине. Один из них,
очевидно, главный, поднял руку, подчиненные мигом построились цепочкой.
Командир растопырил пальцы, строй раздвинул ноги. Слаженность их действий
завораживала, происходящее напоминало балетную постановку, где каждый
исполнитель четко знает свою роль.
– Давай, – пихнул меня в спину Олег, – двигай, Рейд,
истребитель тараканов!
Дивясь на его последнюю фразу, я пошла по ступенькам вниз,
не слыша, а чувствуя сзади мягкие шаги вооруженных до зубов людей. Да, трудно
понять мужчин. И что он привязался к несчастной ловушке для прусаков?
Кассирша, увидав меня, расплылась в улыбке:
– Привели подружку?
– Ага, – кивнула я, – причем не одну, она, знаете ли, с
кавалерами веселилась, ну мальчики тоже захотели посмотреть на спектакль. – Это
очень хорошо, – воодушевились баба, – и сколько вас?
– Много, – ответила я и вплотную подошла к администраторше,
– только они ребята с характером, вам лучше стоять молча!
– Что это? – прошептала кассирша, увидав, как
серо-зелено-черная лента омоновцев беззвучно спускается по лестнице. – Что?
Я уперла несчастной бабе под ребра указательный палец и велела:
– Молчи, а то выстрелю.
Администраторша всхлипнула и упала в обморок. Я аккуратно
усадила ее на пол, в самый угол. Вот и славненько, теперь она точно не заорет.
«Змея» из омоновцев втянулась в зал, оттуда неожиданно
раздались аплодисменты, потом вопль:
– Всем оставаться на местах.
Я по-прежнему держала администраторшу за плечо. Баба пришла
в себя и, мотая головой, бестолково вопрошала:
– Что? Что? Что?
– Молчи, – шикнула я, и совершенно зря…
В зале раздавались крики, мат, грохот… Потом все неожиданно
стихло, и к лестнице начали выбегать перепуганные зрители. Их оказалось
немного, человек пятнадцать. Дрожащими руками, швыряя номерки на столик
администраторши, они хватали с вешалки пальто и куртки. Но кассирша, все еще
плохо воспринимая происходящее, только бормотала, по-прежнему сидя в углу:
– До свидания, приходите еще.
– Ну уж нет, – фыркнула одна баба, – к вам больше ни ногой.
Как только последняя зрительница, натянув шубу, исчезла, из зала
послышался топот. Сначала, распахнув дверь, вышли два милиционера, за ними
следовал третий мужчина. Он вел перед собой согнутого пополам Монте-Кристо.
Одной дланью омоновец держался за волосы негодяя, другой – за его вывернутую
назад правую руку. Чуть поодаль с хмурым лицом шагал Олег. Поравнявшись со
мной, муж бросил:
– Покажи!
Омоновец рванул голову арестованного за белокурые пряди
вверх.
– Ой! – взвизгнул Монте-Кристо.
