– Все-таки странно, что меня не похитили и не убили.
– Милая, – с жалостью произнес Олег, – ну включи
воображение! Она же знает, что у тебя муж работает в органах. Да через полчаса вся
милиция на уши встанет, оно ей надо? А так, запугали бабу до полусмерти, она
сама деньги вернет. А насчет того, что не убили… Знаешь, я совсем не уверен,
что, привези ты чемодан с деньгами, не получила бы «в награду» пулю. Да и
Кристю вряд ли отпустили бы живой и здоровой. Страшное дело жадность, ведь она
имела в запасе три миллиона пятьсот, с лихвой должно было хватить на безбедную
старость, а поди же ты, еще хотелось.
Я тяжело вздохнула:
– Да, запугали меня капитально, до отключки сознания. Довело
меня до кондиции сообщение о тарелке. Ну откуда они узнали, из какой посуды ты
ешь суп?
Олег улыбнулся:
– Эта баба хороший психолог. Бытовые детали лучше всего
убеждают жертву: мучитель знает все. Да у Кристи спросили, та и рассказала.
Дальше события развивались бурно. Маша Говорова, которой ты
принесла картину, мигом сообщила об этом Марье Михайловне. Они встретились
утром, перед работой. Маша отдала старухе Леонардо и подписала себе смертный
приговор. Они влезают в переполненный троллейбус, Марья Михайловна стоит
вверху, Говорова на подножке…
– Она ее столкнула! – заорала я.
Куприн ухмыльнулся:
– Уверяет, будто та сама сорвалась, только в это верится с
трудом. Финита ля комедиа, и картина, и деньги у бабуси, делиться не с кем.
Руфину она не воспринимает всерьез. Думаю, еще должны были умереть ты, Кристя и
Родион.
– Ужасно… такая милая дама, просто бабушка Красной Шапочки!
– Ну уж нет, скорей родная сестра Бабы Яги. Кстати, именно
после смерти Говоровой я сообразил, что дело как-то связано с моей женой.
– Почему?
– Все-таки ты дура! – с чувством воскликнул муженек. –
Явилась в отделение милиции, представилась Руфиной Михайловной…
– Ну и что? Откуда ты догадался, что это я?
– Ты фамилию назвала неправильную – Рейд, а Руфина –
Киселева.
– Подумаешь, отчего ты решил…
– А увидел у тебя в сумке коробочку «Рейд» – истребитель
тараканов» и сразу представил всю картину. Вот сотрудник спрашивает: «Ваше имя
и отчество?» «Руфина Михайловна», – спокойно сообщаешь ты, но далее следует
вопрос: «Фамилия?» И мою женушку охватывает паника, она-то не знает ее! В
голове невесть как всплывает реклама про тараканью ловушку, назойливо
повторяемая во время всех ее самых любимых криминальных сериалов, а язык сам по
себе брякает: «Рейд». Ну так или не так?
Я молчала. – Сказать-то нечего, – резюмировал Куприн.
– А как ты догадался про Марью Михайловну? – я быстро
перевела разговор на другую тему.
– Да постепенно. Сначала просто удивился, отчего бандиты
устроили такой разгром в квартире…
– Ну и что? Воры всегда все разбрасывают!
– Понимаешь, самые ценные вещи остались на полках, даже
посуду побили ерундовую, богемский хрусталь и антикварный сервиз Кузнецова не
тронули… Потом, дом, хоть и построен по специальному проекту, все равно
блочный, слышимость хорошая, но соседи утверждали, что шума не слышали. И кот…
– Кот?
– Ну да, у Марьи Михайловны перс.
– Модест! Точно, она его обожала донельзя!
– Вот-вот, соседка то же самое сказала, она еще удивилась:
«Ну куда Марья его дела? Всегда мне оставляла, когда уезжала…»
Мы проверили всех ее знакомых: кота ни у кого не было,
впрочем, ни в одну клинику города не привозили Королькову… Следовательно,
бабуся, прихватив любимое животное, где-то прячется. И я задал себе вопрос:
почему? Из-за чего бабушка даже не показывается в больнице у внука? Кстати,
Вилка, это из-за тебя на Никитку покушались второй раз!
– У тебя всегда я виновата!!!
– А кто велел доктору Диме сказать бабушке, что Никита
пришел в себя и что ребенок видел убийцу, вот она и послала Родиона, а тот
выдернул вилку аппарата. Хорошо еще, что нянечка сразу вошла в палату.
– Вот почему он бормотал: бабушка, бабушка. Я думала,
мальчик зовет Марью Михайловну.
– А ребенок пытался сообщить, кто его хотел убить! Потом
явился Павел…
– Кто?!!
– Павел Федулов.
– Так его посадили! – лицемерно удивилась я. – Мужика
отпустили, поняв, что кто-то его просто подставил. Правда, попросили никому не
сообщать об освобождении. А он сопоставил кое-какие факты и явился ко мне с
заявлением: героин подсунула теща, больше некому. Кстати, он сослался на тебя,
якобы ты посоветовала ему ко мне обратиться…
– Ну, – забормотала я, вспоминая, как прятала «беглеца» у
Барсуковой, – ну…
– А потом позвонил юноша Илья, – откровенно издевался
Куприн, – и опять выяснилось, что мой мобильный телефончик дала некая дама
Виола, сотрудник органов… Странно, однако! Кстати, Марью Михайловну мы так и не
нашли, никто не знал, что у нее есть домик в Подмосковье, а на Монте-Кристо
вышли через тебя, так что прими мою благодарность.
– Смеешься, да?
– Нет, правда, спасибо, – сказал Олег и замолчал. – Ну, –
отмер через минуту муж, – теперь все ясно?
– Нет!
– Что еще?
– Так куда подевались полмиллиона долларов? Они же не могли
испариться?
– Естественно, не могли, – вздохнул Олег, – а ты вспомни,
кого встретила в квартире Федуловой, когда по просьбе Марьи Михайловны пришла
за чемоданчиком?
– Мне открыла дверь уборщица, такая тетка, которая убирает
места преступлений, вот не помню имени… Я еще удивилась, что ее одну в квартире
оставили.
– Ага, – кивнул Олег, – Лидия Ковригина. Марья Михайловна
хоть и гадина, но сама отмывать ковер от крови воспитанной ею девушки не
смогла. Знаешь, и у жабы случаются нервные припадки.
